О справедливости —
как части космической сущности

«45»: Прекрасный поэт Наум Коржавин уже представлен на страницах нашего альманаха эксклюзивным интервью «Нам выпал трудный век – ни складу в нём, ни ладу...», которое ещё в две тысячи восьмом году провёл Александр Габриэль. Тогда же, 1 сентября две тысячи восьмого, появилась и подборка стихотворений «Стиль – это мужество». Но о фигурах такого масштаба, как Наум Моисеевич, разговор можно и нужно продолжать и продолжать…

С Наумом Коржавиным, чьё имя столь удачно рифмуется с моим отчеством, я познакомился в 1957 году – на «чердаке» у Лазаря Шерешевского. Я знал о нём и раньше по его стихам, циркулировавшим из рук в руки в списках «Самиздата». Лазарь знаком был с Коржавиным (это его литературный псевдоним) ещё с довоенной поры (какое-то время они учились в одном классе), когда все знали его как Эмку Манделя.

Из рассказов о нём у меня сложилось впечатление, что Коржавин – весельчак, склонный, как сейчас сказали бы, «прикалываться»: он мог, например, в студенческие годы, ходить зимой в валенках, протёртых до дыр, но подогнутых таким образом, чтобы снег не попадал внутрь; мог вместо шарфа повязать шею вафельным полотенцем, а на голову надеть треух, закрывающий глаза при ходьбе.

На самом деле, он, скорее, был чудаковатым – не случайно, при аресте какое-то время наблюдался психиатрами в институте имени Сербского. При нашей первой встрече, однако, никакой чудаковатости в нём я не увидел, за исключением того, что Наум не очень уж заботился о своём костюме. Все эти «костюмные» мелочи отступали на второй план, когда он начинал читать свои стихи. Уже тогда я обратил внимание, что ими (стихами) Коржавин выражает мои мысли, причём, именно так, как хотелось бы мне, хотелось бы, но не удавалось…

Наши отношения с ним нельзя назвать дружбой – это было доброе знакомство, основанное на доверии и общем интересе к поэзии. В мои наезды из Горького в Москву (он жил в Можайске) мы иногда случайно встречались у общих знакомых. Мне запомнилось, что Коржавин, завладев вниманием присутствующих, любил поднимать тему о «справедливости», рассматривая её как часть космической сущности. Не случайно, в молодые годы он искренне верил в идеалы коммунизма (всеобщего равенства и братства)…

После эмиграции в США и эти редкие встречи с ним ушли в прошлое. О его жизни там я иногда узнаю от нашей общей знакомой, врача Аллы Борц (кстати, двоюродной сестры Вали Борц, известной широкому читателю по книге Александра Фадеева «Молодая гвардия»), которая до сегодняшнего дня, уже живя в США, поддерживает дружеские отношения с женой и дочерью Коржавина.

Алла периодически звонит мне, чтобы справиться о моём здоровье, и нам удаётся поговорить и о тех, с кем свела нас когда-то жизнь…

P.S. В эссе приведены цитаты из стихотворений Наума Коржавина разных лет…

Анатолий Иосилевич

Материал к публикации подготовил Валерий Пайков

Январь-2013

Израиль, Бнэй АИШ

Как – полвека назад!?

На противоположном Бостону краю Соединенных Штатов, в небольшом городке рядом с Портландом, штат Орегон, я получила подарок. Занесло меня из Челябинска в эти края ненадолго и с возвратом, но знакомство с двоюродным братом отца, художником и библиофилом, живущим в США более 20 лет, обернулось не только обретённым родством и взаимной симпатией. Две книги – том Шагала и книга Наума Коржавина «К себе» вернулись... ну, почти на историческую родину, если иметь в виду Российскую империю. Впрочем, прочитать Коржавина, чьи стихи давно возбуждали мой мыслительный процесс, я успела ещё там – не смогла оторваться, всё закладывала листками из разодранного блокнота вновь поразившие меня строки...

«Ленин в Горках»! Да такое видение и понимание и сейчас поражает откровенностью, чёткостью и до дрожи пробирающей беспристрастностью... «Подонки» – когда они написаны, не сегодня? Как – полвека назад!? А «Последний язычник» не только отозвался в унисон моему «язычеству, принятому на раз», но и вонзился древней стрелой, как и положено, точно в сердце – так и звенит, бередя...

В предисловии к сборнику автор сказал о нём немного, но исчерпывающе, лучше не напишешь. Поэтому – вот, смотрите: из первых уст... Цитирую отрывок из авторского предисловия…

«О такой книге, как эта, в которой я смог бы предстать перед отечественным читателем таким, каков я есть, я давно уже и мечтать бросил. Время, благоприятствовавшее зарождению и появлению моих стихов, никак не благоприятствовало публикации многих из них. Правда, получается сегодня эта книга не совсем такой, как мечталось. Некоторых стихов и поэм, которые раньше не могли быть напечатаны по цензурным условиям, названия которых нередко значились в протоколах обысков, то есть написанных всерьёз и без всякой оглядки, – здесь нет. Но не вошли они в эту книгу не из-за цензуры и давления, а по моей собственной воле. Слишком далеко я ушёл от многого в них…»

Думаю, желающие смогут найти и прочитать книгу большого поэта. А мне посчастливилось составить его новую подборку «Последний язычник», размещённую на личной странице Наума Моисеевича…

Ирина Аргутина

Иллюстрации:

фотографии Наума Коржавина разных лет;

обложка первой книги поэта «Годы» (М. 1963),

хранящаяся в личном архиве Анатолия Иосилевича;

обложка книги «К себе», о которой пишет Ирина Аргутина

Справка-45 – о герое эссе

Наум Моисеевич Коржавин родился 14 октября 1925 года.

Поэт, прозаик, драматург, переводчик. Выпускник московского Литературного института. В 1947-м, уже являясь студентом второго курса, был арестован в ходе кампании по «борьбе с космополитизмом», с 1948-го по 1954-й. находился в ссылке (Сибирь, Казахстан) как «социально опасный элемент». В 1956-м реабилитирован. С 1974-го живёт в США (Бостон). Наиболее известные книги стихов: «Годы», М. (1963); «Времена», Frankfurt/M. (1976); «Сплетения», Frankfurt/M. (1981); «Письмо в Москву» (стихи и поэмы, 1991); «Время дано» (стихи и поэмы, 1992); «К себе», М. 2000.