* * *
Вот и дошли с тобою мы до лет,
Когда роднит не возраст – поколенье.
Там где за прозой-памятью вослед
Вдруг щёлкнет стих как тростью
Удареньем.
Магнитофонной эры смотан хвост,
Потухли лазеры, померкли диски.
И оцифрованный битловский дрозд
Не лилиям поёт, а обелискам.
По тельнику судьба очертит галс.
От моря к «Роднику» стихом – неблизко.
Тебя узнала и узнает нас
Страна по интонации балтийской.
* * *
Я не люблю календарей
С шагающими пауками дат,
От январей до декабрей,
Не дни, дивизии солдат.
Я не люблю календарей,
Где чёрные сколочены в коробки
Парадов вороных зверей,
А красные немногочисленны и рóбки.
Я не люблю календарей.
Мой год событиями небогат:
Смешные горстки снегирей
И чёрной дробью – чёрный град.
Балтийский курвиметр
Плывет паром, и видно близко-близко
обветренные лица обелисков,
точеный профиль города Балтийска,
поддатого меня на берегу.
Игорь Белов
У Пиллау мятый профиль,
Не точёный ватерфронт.
Пеной в глаз, а может в бровь им,
Сеет брызги серый понт.
Бей чужих, меня не трогай.
Рви бетон, его не жаль.
Вóграм от песка и Бога
Прочь ускачет в Камстигаль.
Ветер тощий рыщет волком
От коптильни до избы.
Кто в отцовской треуголке
С променада – на дыбы?
Маяки и сигареты.
Жги, гори и стань седым.
Острым кортиком проспекта
- В серый дом как в серый дым.
В Зеленоградске (весна здорового человека)
Волны. Пахнет морозом и брагой.
Помни, всё что пригодно для сна,
Где вдоль берега хмурой дворнягой
Пограничная бродит весна.
Воздух. Пьёшь и напиться не можешь.
Просто между косой и рекой
Ветры шествуют будто вельможи
У циклона под левой рукой.
Штóрмы. Френч по уставу и стрижку –
Лес курфюшеский, бор строевой.
Облаков санаторные книжки
Соберутся в балтийский конвой.
Мы не воздух, не ветер, не волны,
Только жители сизых пустынь.
Подышала водою и полно.
Приземлилась, разделась. Остынь.
Светомузыка самбийского заката
Солнце у мыса Рантау садится.
Мыс, что иглы основание – шпрúцу.
Шприц наполняет зелёным и синим
Море, обрывы, леса, всю картину.
Вспыхнули краски, померкли и дюны
Дымкой окутало сизою лунной.
Месяц рогатый, упрямый и юный
Тянется к нитям орбит, будто к струнам.
Музыка наша сегодня другая.
Слышишь, барашки на бунах играют?
Речка Забава, как дева нагая,
Шепчет, смеётся и к пляжу сбегает,
Вместе с Алейкой на мелях плескаться.
Бьются вселенные соли и кварца
Дружно о камень как мошки о панцирь.
В русских домах и в домах-иностранцах
Свечи зажгут от Пиллау до Кранца.
Поколение молчания
Поколение Гласности проклято,
А в бесгласных сетях прорастает
Бородой, целиною неподнятой
разговор ни о чём и без края.
Заслоняя немое и важное
волооким подобием цельного,
зажевала все трафики вражина
И заполнила ленты, в чём цель её.
В треугольные скобки и соты
Лезут боты и строются в паблики.
Нет страны, есть массив подписóты,
Слили Павла Морозовы Павлики.
Как беспомощность наша заучена.
– Ничего не пиши, ведь замучают.
Запрещённое слово уключиной
Скрипнет. Лодка скользнёт по излучине,
А за нею вторая и флот по распутице
– Он пойдёт, это я обещаю вам
– К морю звуков, где точно аукнутся
Ваши крики и наше молчание.
Мартовский снег
Движется всё и дома и брусчатка,
Ноги летят и рука без перчатки.
Съехали с мест остановки украдкой.
Бешеной клячей и кроткой лошадкой,
Сервис покинули автомобили.
Груды музеев по речке поплыли.
Кирхи навершие, вздыбленный дротик,
Голые кроны, куда вы идёте?
Моллы, киоски, вернитесь к работе!
Только снежинки застыли в полёте.
© Пётр Старцев, 2023.
© 45-я параллель, 2023.