Ретросериал-45

Серия 2

Легко ли быть министром?

Николай Губенко. Апрель 1990 года

Редкая удача для журналиста – взять интервью у такого министра. Материал пойдёт нарасхват, и его с удовольствием опубликует любая газета. Любая, если материал хлёсткий, живой, интересный. И читателю, как правило, нет никакого дела, как, каким способом он получен. Лишь бы репортаж, корреспонденция, интервью несли свежесть факта, остроту мысли, логическую неопровержимость вывода…

Особенно просто, на первый взгляд, брать интервью. Подготовил вопросы, договорился о встрече – и вперёд! А если к тому же журналист и интервьюируемый имеют какие-то личностные отношения, то успех гарантирован на все сто. Но…

… но министр культуры СССР Николай Николаевич Губенко и актёр Николай Губенко – две совершенно разные фигуры. Это не значит, что один Губенко хорош, а другой плох. Просто при встрече с ним надо было помнить, что Губенко-министр – человек государственный, а Губенко-актёр – простой смертный.

Здесь я хочу сделать первое отступление и попросить извинения у собратьев по перу, что собираюсь раскрыть некоторые секреты нашей кухни. Не знаю, насколько они могут быть интересны нашим читателям, но без них этот материал мог бы оказаться в корзине.

Итак, первая задача: подготовить вопросы, выстроить ход беседы. Известно, что Губенко два раза в месяц, исключительно по воскресеньям, играет в «Борисе Годунове». Ура! Возьмём в соавторы Александра Сергеевича и вместе попробуем озадачить актёра (и министра, конечно!). Что бы нам ответил актёр Губенко после такой цитаты:

 

 

И за ней вопрос: «Когда вы играете царя Бориса, вы чувствуете себя министром?»

К сожалению, мне не удалось задать этот вопрос Николаю Николаевичу, как и остальные 38. Я бы мог ему задать и 20, и даже 10. Все вопросы были подготовлены, постоянно шлифовались, я был готов к беседе.

А первый вопрос был таким: «Исполняя заглавную роль в спектакле "Борис Годунов", вы произносите: ”Вы видели, что я приемлю власть великую со страхом и смиреньем. Сколь тяжела обязанность моя!” Как распространяется ваша власть на культуру? И, извините, в связи с назначением на должность министра – поздравляют или соболезнуют?»

Вопрос тогда бывает интересным, когда журналист сам не знает на него ответа и искренне заинтересован в нём. Только не оказался бы он для меня первым и последним. Простит ли он мою дерзость?

После некоторой паузы… скажу: «Да, простит». Слишком не простая судьба выпала на долю нашего министра, а люди с сильным характером могут и «не заметить» некоторой бестактности. Родился в 1940 году. В 42-м сбили истребитель его отца, дальше – детдом, братья-сёстры разбрелись по стране, Одесса, «весёлая компания», ВГИК, мастерская Сергея Герасимова, дебют в режиссуре «Пришёл солдат с фронта» (сценарий В. Шукшина)… Стоп. О кино мы ещё поговорим.

Так что вопросы были подготовлены, и я звоню в министерство. Трубку снимает секретарь: «Нет, Николай Николаевич занят: у него делегация от Московской патриархии. Позвоните вечером». Звоню вечером. «Губенко в Кремле. Звоните завтра». Звоню завтра. «Нет на месте». Звоню три дня подряд и в ответ: «Нет. Нет. Нет».

Обращаюсь к коллегам-журналистам, прошу дать «прямой» телефон министра. «Тебе самый “прямой”? – Самый-самый! – Ну, это не к нам. Записывай спец номер». Звоню по спец. Трубку снимает секретарь (номер оказался «кривым»), узнаёт, здоровается: «Николай Николаевич в Советском фонде культуры». Ясно, что у академика Дмитрия Сергеевича Лихачёва. А у меня на эту тему как раз был подготовлен вопрос: «Министерство культуры, Советский фонд культуры, Отдел культуры и народного образования при Совете Министров СССР (ОКНО) – что помимо слова “культура” объединяет эти организации? В какую сторону тянут они свой воз?»

Честное слово, сам не знаю ответа. Законодательная, исполнительная и общественная организации. А культура нищенствует. Меньше одного процента национального дохода идёт на её развитие. Только с принятием Закона о культуре можно ожидать хоть какого-то улучшения. Как тут не согласиться с Д.С. Лихачёвым, который утверждает, что без качественного повышения культурного уровня народа перестройка затянется на неопределённо длительное время.

А всё-таки это прекрасно, что культурой стали управлять художники: Донатас Банионис, Раймонд Паулс, а теперь и Николай Губенко. Но не слишком ли велика жертва? На одной чаше весов собственное творчество, на другой – гражданский долг перед обществом. Вечная проблема: общественное и личное. И когда они вступают в противоречие – случается трагедия. Трагедия души человеческой. Так дай им Бог сохранить гармонию, найти точку противостояния.

И снова я ищу возможность встретиться с министром. Всё тщетно. И вдруг: «Ура! Нашёл!» Нашёл справочник «Союза кинематографистов СССР», а в нём домашний телефон и адрес! Узнаю, что 4 февраля Губенко играет в «Борисе». Всё. Больше мне ничего не надо. У служебного входа в театре к нему не подойдёшь. Так что возьму его «тёпленького» у подъезда. Тут он от меня никуда не денется.

За три часа до начала спектакля пошёл в «засаду». П-образный двор, две арки, громадные стаи ворон. А в Москве оттепель: с крыш течёт, под ногами хлюпает – плевать. Главное – я у цели. Вот и белая, вся чистая, стоит у подъезда «Волга». И совсем пустой двор. Только какая-нибудь бабка выскочит на улицу, покосится на мрачную фигуру в подворотне и снова всё тихо. И мечталось мне в ту московскую слякоть, что напишу я репортаж из салона министерского автомобиля…

Ровно в шесть часов вышла дама с собачкой. Моё время было на пределе, и я сделал шаг в её сторону. Дама вздрогнула, собачка подняла ножку.

– Извините, я – журналист, – поспешил я успокоить женщину. – Николай Николаевич Губенко живёт в этом подъезде?

– Они три месяца как переехали.

– А… машина?

– Это не его. За ним приезжала чёрная «Волга».

Всё. Финиш. Можно было стреляться. Но это была минутная слабость.

Что делать? Что делать? (Вечный вопрос российской интеллигенции).

И я делаю ещё одну попытку. Звоню лауреату Ленинской премии режиссёру Лисаковичу, объясняю ситуацию. «Голубчик ты мой, – чуть не плача произносит Виктор Петрович. – Я сам в точно таком же положении. Ведь он со мной советовался перед назначением. А теперь из-за этого картину не могу доснять. Он мне всего на три, ну хотя бы на два съёмочных дня нужен. И ни телефона, ни адреса… Вот так». А потом вдруг неожиданно добавляет: «Девятого будет праздноваться столетие Пастернака. Там я с ним обязательно встречусь и о вас замолвлю словечко. Запомните – пароль “Ставрополь”. Позвоните мне после юбилея».

Звоню после юбилея. Голоса режиссёра не узнать: «Его окружила такая толпа, что я не смог к нему пробиться. Так что, извините, голубчик… Ничем больше не могу быть полезен… Да, а простите за любопытство, с каким вопросом вы хотели к нему обратиться – он, по-моему, уже обо всём рассказал в своих интервью».

Пришлось поведать Лисаковичу следующую историю. Весной 1974 года во время съёмок кинофильма «Если хочешь быть счастливым» снимался такой эпизод: от потерпевшего аварию вертолета убегал его командир. В тяжёлых унтах, шлеме, по мартовским лужам. На нём горела лётная кожанка. Когда актёр выходил из кадра, то на него сразу накидывали шерстяное одеяло и валили в снег. При одном дубле про актёра «забыли», и мне пришлось сбивать с него пламя. Этим актёром был Николай Губенко, он же и ставил картину. А вопрос я хотел задать ему такой: «Будет ли у вас дублёр, если “загорится” Министерство культуры, и кто набросит на вас одеяло?» «Хм», – последовало в ответ.

Здесь я хочу сделать второе отступление.

Помнится, осенью 1987 года, когда Николай Губенко ожидал назначения на должность главного режиссёра театра на Таганке, его и его супругу, актрису Жанну Болотову, практически каждый вечер можно было встретить в Доме кинематографистов.

Когда я впервые столкнулся лицом к лицу с Жанной Андреевной, то почувствовал, что покраснел. Актриса удивлённо посмотрела на меня и отвернулась. А мне было от чего покраснеть. Слишком глубоко запала в душу одна история из раннего детства.

Случилось она лет 35 назад, а то и побольше. Жили мы в коммуналке, и была у нас комната размером 15 квадратных метров на шестерых. Матушка преподавала математику в школе, а проверять тетради брала на дом. Стопки не помещались на столе и потому проверенные тетради складывались на пол. Под столом играл я. И тут произошёл конфуз: тетрадка не только Жанны, но и всего 7 «А» весь вечер сушились на общей кухне. Матушка  в течение нескольких лет обещала мне, что если я буду плохо себя вести, то она расскажет классу, кто испортил его контрольные работы. Ведь многие её ученики часто бывали у нас дома.

Вот вам и общая точка пересечения.

И всё-таки для меня Николай Губенко в первую очередь режиссёр кино. По-моему, его автобиографическая картина «Подранки» – один из лучших фильмов начала 70-х. Сколько в нём настоящего, искреннего, пережитого! Только добрый человек может делать добрые фильмы, и именно таким человеком, на мой взгляд, является Николай Губенко.

Как тут не назвать ещё две картины из этого триптиха, в которых прослеживается генеральная тема – тема милосердия: «Из жизни отдыхающих», «И жизнь, и слёзы, и любовь».

Наверное, запомнился зрителю и последний фильм режиссёра «Запретная зона». Эта картина рассказывает о том, как мы разобщены. Ураган прошёлся не только по земле, но и по душам людей. Смерч прошёлся по нашей культуре.

И ещё мне хочется представить такую ситуацию. Как бы сыграл Николай Губенко роль Яшки-барончика из кинофильма «Первый курьер» сегодня, как бы он произнёс следующую реплику: «Э-э! Ну, тогда давай пить вино, пока ты ещё не министр!»

И вот Николай Николаевич Губенко – министр. Но всё могло быть несколько иначе. Совсем иначе. Расскажу такой случай из его биографии.

На заключительном заседании V съезда Союза кинематографистов СССР, в Кремле, председательствующий предложил собравшимся вынести оценку предыдущему составу секретариата Союза. И тут в президиуме раздался какой-то шум и «галёрка» начала скандировать: «Ко-ля! Ко-ля! Ко-ля! Дайте слово Губенко!» Тогда, поддавшись призыву «галёрки» и собственным чувствам, Николай Губенко, перепрыгнув через барьер и стол президиума, оказался на трибуне. «Я предлагаю признать работу предыдущего секретариата как “неудовлетворительную”», – чуть запыхавшись, произнес режиссёр. Зал захлопал, затопал, засвистел. Наверное, Кремль не видел подобного с 17-го года…

Одной из вероятных фигур, которая могла возглавить Союз кинематографистов СССР в 1986 году, была фигура Николая Николаевича Губенко.

15 мая 1990 года состоится внеочередной VI съезд нашего союза. Опять кинематографисты собираются делать «революцию». Интересно, с какой речью выступит на нём Министр культуры СССР?

…А как же всё-таки интервью? Оно состоялось. И помог мне в этом бывший актёр Ставропольского краевого драматического театра Михаил Лебедев. О том, как я попал в театр на Таганке, в котором Михаил служит уже несколько лет, я не расскажу даже своим друзьям-журналистам.

Губенко был занят в спектакле «Владимир Высоцкий», который состоялся 25 февраля на старой сцене театра. А я-то делал ставку на «Бориса»! Пришлось на ходу перелопачивать заготовленные вопросы, менять тактику боя.

Мурашки бегут по коже, когда видишь, как выкладываются артисты. Благодаря их игре, создается впечатление, что Высоцкий жив, что Володя просто где-то прячется от нас. И когда Валерий Золотухин, обращаясь к залу, произносит: «Ну, Володя, где ты? Мы ждём тебя! Выходи!», то хочется верить в великую силу искусства, которая воскресила Народного артиста, что ещё, чуть-чуть – и мы поверим в чудо…

Спектакль снимался нашими телевизионщиками не для нашего телевидения. Ребята работали профессионально – они знали, чего хотели. Я тоже. Я попросил у актёра Николая Губенко разрешения присутствовать на съёмках и в его гримёрной. А там его уже ждали два человека, которым назначил встречу министр культуры СССР Николай Николаевич Губенко.

Я не думаю, что выдам какой-либо государственный секрет, рассказав нашим читателям, с какими проблемами обращаются люди к министру.

Первый товарищ выглядел весьма респектабельно и был, по всей видимости, реставратором. Его проблема заключалась в следующем: реставрируется церковь XVI века. Внутри она пуста. Товарищ просил, чтобы храму выделили иконы, конфискованные таможней.

– Готовьте бумаги, – ответил министр.

Второй – низенький, невзрачный на вид мужичонка – принёс целый пакет предложений. По-моему, министр даже не уяснил в чём их суть, – слишком мало времени было отведено на аудиенцию. Но интересен ответ, данный Губенко.

– Я вам ничего не могу конкретно ответить. Если я отдам эти бумаги аппарату, то будет очень надолго. Просто так подмахнуть я тоже не могу. Нужно посмотреть, вдуматься в ваши бумаги. Все хотят сотрудничать с зарубежными партнёрами. Я говорю, идея прекрасная. Но один на себя взять не могу. Давайте я возьму посмотреть ваши бумаги дома…

В дверь гримёрной стучали и постоянно заходили и выходили люди. Много людей. А актёр Николай Губенко сидел напротив зеркал, и ему некогда было даже вытереть с лица испарину.

– Теперь – вы! – последовала команда-предложение телевизионщикам.

Напротив Губенко сел лохматый парень. Оператор наехал трансфокатором на лицо министра.

– Николай Николаевич, кем вам больше нравится быть: актёром или министром?

– Режиссёром! – последовал ответ.

– Очень лаконично… Может быть,  вы сами тогда что-нибудь расскажете?

– Ой-й! (И столько в этом вздохе было горечи, что мне стало стыдно. Видимо, телевизионщики каждый день общаются с министрами). Мне нравится быть полезным. А где я больше полезен, – не знаю. Пока что три месяца работы в министерстве не дают возможности оценить степень моей полезности, к несчастью. Никто не хочет жертвовать собственной творческой деятельностью.

Я, получается, – как козёл отпущения, которым пытаются закрыть амбразуру. И если в ближайшие месяцы не появятся люди со свежим подходом и в достаточной степени профессионально мыслящие, на которых я могу опереться, довериться, – всем будет плохо.

Во всяком случае, всё, что я делал до этих трёх месяцев, я знал, что делал. Я знал свои возможности и знал, что всё почти зависит от меня – от первого до последнего шага… Знал с чего начнётся, чем закончится. А здесь от меня зависит очень немного. А для того чтобы зависело, мне нужны люди. Не просто символическое: «Коля, мы тебя любим, мы тебя поддерживаем, давай – вперёд! Не дай Бог, не уходи!» – не болтовня такая товарищески-дружеская. Нужна нормальная, реальная поддержка делом.

Пока – это на уровне слова. Вот в чём моя беда. И каждый вечер заканчивается таким отчаяньем и желанием вернуться к прежней работе… Потому что всё ясно: там было спланировано до конца дней. Я знал, что я хочу снять, что я хочу сделать. А здесь я не могу всего предусмотреть, не знаю, чем всё это кончится…

Какой ещё министр может так откровенно выказывать свои чувства? Сколько в этих словах горечи и отчаянья! Как мы можем помочь вам, дорогой наш министр культуры Николай Николаевич Губенко? Что нужно сделать, чтобы возродить потерянное, вернуть утраченное?

Наверное, начать с себя. Самому ответить на эти вопросы, и тогда дело сдвинется с мёртвой точки. И весь этот монолог, все эти слова произносил не министр, а человек в минуту сильнейшего душевного напряжения, когда на плечи одного легла ответственность за всю культуру страны. Это был крик о помощи раненого зверя, который пытается вырваться из силков охотника, зализать рану и начать жить сначала.

Имел ли я право после исповеди министра обратиться к нему с просьбой дать интервью? И всё-таки я рискнул. Рискнул ради тебя, уважаемый читатель «45-й параллели».

– Вы не могли бы уделить и мне три минуты внимания?

– Вы знаете, я сегодня с семи утра на работе. Я вас умоляю! Умоляю-ю-ю!!! Не надо!

– Ну, один вопросик. Скажите, интересно быть Министром культуры? (Это был мой последний из 39 заготовленных вопросов).

Губенко лукаво усмехнулся:

– С познавательной точки зрения – очень!

 

Вячеслав Лобачёв

Март-апрель 1990

Москва

 

Акцент-45. Не люблю перечитывать, а тем более – править свои опубликованные работы. И хотя говорят, что нет предела совершенству, это – не для меня. Точно так же не люблю возвращаться на старые кострища. И если иногда случается вновь оказаться в тех, прежних, местах, то охватывают такая грусть и тоска, что хочется завыть волком. Это пройденные тобой дороги, это пройденный этап жизни.

С Николаем Николаевичем Губенко мне приходилось встречаться в Доме кино, на территории «Мосфильма». Однако близко не общались, иногда здоровались. В 1983 году присутствовал на премьере фильма Николая Губенко «И жизнь, и слёзы, и любовь». После просмотра картины зал больше часа не отпускал Мастера. И это притом, что на просмотре присутствовали в основном кинематографисты, друзья и знакомые Николая Николаевича.

Николай Губенко вошёл в историю отечественного кинематографа как замечательный актёр, режиссёр и сценарист, а ещё – как общественный деятель: избирался депутатом в городскую и Государственную думу, был последним министром культуры СССР. Награждён многими орденами и медалями, удостоен звания Народного артиста РСФСР. При его участии были созданы такие фильмы, как «Подранки», «Запретная зона», «Из жизни отдыхающих», «Пришёл солдат с фронта»… Многие из них получили международное признание.

Перечислять актёрские работы Николая Губенко в кино – утомительное занятие: их количество зашкаливает. А сколько сыграно замечательных персонажей в постановках театра на Таганке! Емельян Пугачёв в спектакле «Пугачёв», Керенский в «Десяти днях, которые потрясли мир», Годунов в проекте «Борис Годунов». Эти и некоторые другие спектакли мне посчастливилось посмотреть с галёрки. Творческая жизнь Мастера настолько многогранна, что её не уложишь в две-три страницы текста.

Обычно, когда я готовлюсь к интервью, то стараюсь максимально собрать всю «подноготную» человека, с которым предстоит общаться. Набирается до тридцати вопросов. Хорошо, если из них удаётся задать пять-шесть. Дальше – как вывезет кривая. Главное – я в теме.

В день интервью с Николаем Губенко прозвучал единственный вопрос, вынесенный в заголовок. И ведь мне было о чём расспросить героя. Но – увы! Что получилось, то получилось…

Уходит эпоха Николая Губенко, Михаила Жванецкого, Армена Джигарханяна.… Уходят люди, представляющие цвет отечественного искусства. Вечная им память…

 

Вячеслав Лобачёв

Ноябрь 2020

Москва

 

Иллюстрации:

1. Один из поздних портретов героя; его сердце остановилось 16 августа 2020 года.

2. В недрах театра на Таганке. Вениамин Смехов, Леонид Филатов, Николай Губенко. 1990 год.

3. Возвращение Мастера. Юрий Любимов и Николай Губенко. Москва, 10 мая 1988 год.

4. 1974 год. Николай Губенко в заглавной роли лётчика-испытателя

Андрея Родионова в фильме «Если хочешь быть счастливым».

Кино начинается с кадров крушения истребителя на взлётной полосе.

Из объятого пламенем самолёта выскакивает пилот.

На нём горит кожаная куртка. Человек-факел.

Он пробегает метров десять и исчезает из кадра.

Было сделано пять дублей.

Со стороны спины на куртку пришили кусок войлока,

облили его бензином и подожгли…

Я снимался в массовке в этой сцене.

Мне поручили поджигать спичкой Губенко.

Бензин вспыхивал, и надо было моментально отскочить от актёра…

5. Николай Губенко с женой Жанной Болотовой в фильме «Если хочешь быть счастливым».

6. Николай Губенко в спектакле «Владимир Высоцкий» 1990 год.

7. Николай Губенко в спектакле «Четыре тоста за победу».

8. Николай Губенко окончил институт и поступил на службу в театр на Таганке.

 

Часть фотографий сделана фотокорреспондентом «45-й параллели»

Сергеем Соседовым (первая публикация), остальные взяты из открытых источников.