* * *
В Трою
Входили по трое,
Прикрывая друг друга.
И казалось порою,
Что тени к нам тянут руки,
Что вот-вот грянут с крыши
Стрелы дождём смертельным.
Сердце дрожало мышью.
А тут ещё – эти тени...
Но обошлось. Проникли.
Всё оказалось вздором.
Без единого крика
Вырезали дозоры.
И, устыдившись страха,
Липкого, как в могиле,
Взяли мы город махом.
И никого не щадили.
* * *
Упал барометр. В окно.
Но жизнь прекрасна.
Ведь навсегда теперь на нём
«Предельно ясно».
Пусть гром гремит, а этот чёрт
Всё отрицает.
Но мы то верим: он не врёт,
А прорицает.
* * *
Тьмы вавилонских многогранников,
Укрывших судороги людей,
Провозглашают эру пряников
На смену сумеркам плетей.
Но как с начала века водится
И предначертано концом,
Вознесены надёжным Отисом
Те, кто не спрошены Отцом.
Они Эдем отстроят набело,
Оставив в дольных удилах
Техничек, дворников да ангелов,
Которые не при делах.
И с горней самой колокольницы
Так грянет манною вещей,
Что если небо не расколется,
То, значит, нет его вообще.
* * *
Бесконечность деля на нуль,
Наступаем на те же грабли.
Снова Эйяфьятлайокудль
Беспокоит Кетцалькоатля.
За собой самим вдогон
Змей струится быстрее пули.
И коптит ключевской огонь,
Грея замыслы Вицлипуцли.
Даже Этна пошла вразнос
Под влиянием Аколмистли.
И целуется Смерть взасос,
Выжигая дурные мысли.
* * *
Барахтаясь нелепо
И помощи не ждя,
Карабкаешься в небо
В царапинах дождя.
А подвернётся случай,
Не на смерть, а на жизнь,
За солнышковый лучик,
Попробуй удержись.
Ведь если хватит силы
И цепкости земной,
Вдруг запылают крылья
За пепельной спиной.
* * *
Расползаются ветхо снега,
Но какая-то в небе тоска.
И какая-то зябкая тень
В наступающей вновь маяте.
Та синица, что лучше в руках,
Заблудилась, видать, в облаках.
И душа, не дождавшись чудес,
Чуть дыша, смотрит искоса в лес.
* * *
Давали только тем
С конфетами кулёчки,
Чей папа был убит.
А мой отец был жив,
Хоть где и неизвестно.
И я его любил.
Но было всё ж обидно.
* * *
Улыбаясь всем широко,
Он идёт, неся свой успех.
У него развязан шнурок.
И мы верим: се – человек.
А навстречу Брежнев-Хрущёв
Свой несут улыбчивый лик.
Это тоже люди ещё,
Но уже не с этой земли.
Стали звёзды ближе на миг,
Словно крылья выросли, но,
Чуть вздохнув обиженно, мир
Снова нас утянет на дно.
* * *
Пока сидел на стуле
За стареньким столом,
Вдруг люди все заснули,
Забылись мутным сном.
Лежат они вповалку,
Тихонечко сопя.
Мне их немного жалко,
Но жальче всех – себя.
Тоскливо так снаружи
И холодно внутри.
И не с кем мне покушать,
И не с кем покурить.
Сижу один на стуле,
Глаза рукой прикрыв.
Не знаю вот: засну ли
В родимый коллектив?
* * *
Здесь также душно и темно,
Как до и после революций.
И сквозь закрытое окно
До сквозняков не дотянуться.
Отсюда все давно ушли,
И мухи бледные издохли.
Лишь солнца луч стоит в пыли,
Как зыбкий памятник эпохе.
* * *
Дворник улицу метёт.
День.
Неделю.
Месяц.
Год.
А над ним струит эфир,
А вокруг несётся мир.
Стали цены выше ростом,
Но зато зима теплей.
Дети выросли до взрослых,
Завели себе детей.
Наступает океан.
Сотрясает кучу стран.
Пропадает самолёт.
Дворник улицу метёт.
А над ним струит эфир,
А вокруг бушует мир.
Стало как-то всё непросто
От песков и до снегов.
Дети выросли до взрослых,
Превратились в стариков.
Эпидемия бурлит.
Долбанул метеорит.
Пугачёва не поёт.
Дворник улицу метёт.
По асфальту мерно водит
Он растрёпанной метлой.
Ведь в любую непогоду,
В день любой,
И в год любой
Хоть и мусорится быстро,
Всё равно должно быть чисто.
Утирая честный пот,
Дворник улицу метёт.
* * *
Если сели вы в синий автобус,
А приехали в красном трамвае,
Значит, где-то в памяти пропуск,
Значит, что-то упущено вами.
На трамвае катайтесь том красном
И автобус ищите тот синий.
Но учтите – возможно, ужасно
То, что с вами случилось меж ними.
© Рустам Карапетьян, 2013 – 2015.
© 45-я параллель, 2015.