* * *
Сумерки. Странная меланхолия ветра
усыпила все чувства, бросила в хаос
омертвевших мыслей, в колодец звенящего
опустошения; нет больше души?
Разочарованность в свете. Безликие лица
в мёртвом тумане преследуют девственность
одиноких существований, разрывают на нервы
главную суть; конец бытия?
Безразличные. Украли надежду на личное,
липким потоком мелочной прихоти
залили последние чистые всходы светлого
разума; остался ли смысл?
Смерть стала удачей. Смешная теория
вечного странствия рассыпалась в прах,
оставив чью-то тоску под руинами тлеющего
сознания; вот он – крах.
Сумерки…
* * *
Мне не хватает золотого –
слов простых,
Мне даже не известно,
кто их скажет,
Надеюсь, что когда-нибудь,
в ночи,
Услышу голос ласковый –
расскажет:
Обо всём
* * *
Ангел сказал мне,
когда стало всё белым-белым:
Ещё не наступила
торжественная минута…
А я не хотел
возвращаться обратно,
Но всё почернело,
и я почувствовал запах.
Меня обрекли:
снова выплюнули, как при рождении,
В океан таких же, как я –
инфузорий-плевков…
Но мы называем себя
не задумываясь, зато гордо:
Разумное человечество
Ни в чьём
Густые яблони.
Ни в чьём саду так тихо,
что видится, как тишина рисует
на музыку воскреснувших деревьев…
а в их объятьях спит, приклюнув носом,
усталый, ветхий дом с горбатой крышей,
и снится ему молодость своя,
без тех людей, что бросили его
в преклонном возрасте безмолвно умирать,
в густом саду с ветвями до земли,
где тишина рисует…
Пустыния
Открой иллюзии страницу
для себя,
я исписал её пустынными…
Не знаю,
как описать ту пустоту,
что создаёт свои
пустынные законы.
Представьте –
камень,
он имеет разум,
и всё вокруг: весь мир –
живой и неживой
самосознателен,
единый здравый смысл,
и только человек
единственный –
безумен
→
Мираж реальности.
Осталось только слово,
наигранное, бездною больное,
подхваченное тьмою заражённых
голосов, в которых ненасытное
тщеславие смеётся, и всё вокруг
в пустынность поглощает
→
Охмеляет обрюзглое время,
мы же сами его избрали,
узаконив вишнёвого сада
пустую судьбу.
Снова в головы вкрался песок,
топоры для сочувствия точим;
кем мы стали… – ошибся пророк,
предрекавший сады Висячие
→
Нет. Пустыню не скроешь,
даже если построишь над нею
эдемовский сад.
Этот рай, как цветы
суррогатные,
что на братском погосте
лежат
→
Рай-песчинка над ссохшимся полем,
по которому катится шар
из безликих, отмерших растений…
Кем мы стали?! – никто не вскричал;
и не станут, не смогут поверить
в искалеченность собственных чувств,
но мечтают коснуться песчинки,
чтоб сильней полюбить пустоту
самолюбия
→
В мнимом раю
я и сам вижу мнимого бога…
→
Мир зеркальный разрушить –
под силу ли мне?
А затем сотворить
мир лишённый моих отражений.
Не могу… я пытался,
но видно в притворном раю
я – бессмысленный бог,
обречённый на жизнь
неживую
→
Не знаю…
как описать ту пустоту,
которая внутри меня
творит саму себя.
Представьте –
камень,
он имеет чувства,
и всё вокруг: весь мир –
живой и неживой
доброжелателен,
единая душа,
и только человек
единственный –
бездушен
→
Закрой иллюзии страницу
для себя,
я исписал её пустынными
словами…
Я давно не сплю
Я давно не сплю, как те деревья,
Что искрятся чёрным серебром,
Я давно люблю Твоё смиренье,
Что в себе искал, но не нашёл.
Сколько не пытался, хоть на нитку,
Привязаться к радости святой,
Но стоит в окладе облик тёмный,
Рассекая мир на Твой и мой.
Скомканные мысли не расправить,
Чтобы объяснить простой ответ:
Нет меня средь журавлиной стаи,
А ведь так хотелось полететь.
Но не важно. Важен только берег,
У которого не стыдно сесть на мель,
И моих друзей благословленье,
И Твоё сочувствие: «Успел...»
© Саша Петров, 2001 – 2015.
© 45-я параллель, 2015.