Над крышею летел, под облаками –
И девочка в распахнутом окне
Смотрела вслед счастливыми глазами.
И белый змей, и воздух голубой,
И девочка окно свое раскрыла...
Неужто это было всё со мной?
Предавать не умею,
Продавать не могу
И бумажному змею
Никогда не солгу…
Стонет Анна на шее,
Стынет водка в снегу –
Замуруете, шельмы?!
Надышавшись елея,
Обрыдалась душа.
Мезонин Мавзолея –
Саркофаг шалаша…
Исправляю ошибки
Одичавшей страны –
На колени, паршивки,
О букашке радея,
О себе – ни гугу.
Не прощаю Фаддея,
Но Фоме помогу…
Над романом корпея,
Вспоминаю «Муму».
Уважая шарпея,
Улыбнусь брадобрею,
Перепрятав ножи, –
Зеркала подобреют:
Отрицание лжи!
Пожелтевшему змею
Отправляю письмо:
«Постарел, сожалею,
Парашютик – в ладони,
Ободряя судьбу:
«Милый мальчик, запомни:
На подножки – табу!..»
У бумажного змея
В неизбывном долгу –
Ничего не имея,
К небу нить берегу.
Но ты останешься в снегах,
Как буква в белом букваре…
Но ты останешься в стихах,
Словно хвоинка в янтаре…
Бывать в горах,
бывать в горах
В посеребрённом сентябре.
Где гул лавин – ракетный гул,
Как преисподняя тоска.
Где нас сутулый Вельзевул
По смуглым
скулам
скал
таскал.
Где строчки пляшущих косуль
На травах поутру белёсых,
Как поцелуи пьяных пуль
На мрачных увальнях-утёсах.
Где стаи медленных лугов,
Как тени бешеных снегов.
Где страх,
где крах,
где крах
богов
Остался в сумеречных снах
Легенд.
Заснуть в снегах.
Ба!
На сон твой –
с грациозностью мастодонта –
Бывать в горах…
Вспоминаю некстати, не в такт, невпопад,
Наугад, ненароком, навскидку, навзрыд:
Прожигает сугробы оранжевый сад –
Чёрной ночью повержен Январь-государь.
Цесаревич-сентябрь пророчит потоп.
У австралий и африк вразброд календарь.
Загадав наобум, понесусь напролом,
Усмирив дураков, ошибусь на Покров… –
Неоконченной фразы бессонный синдром
Осторожно, потомки! Старик намарал
Асинхронные строки – империи в лоб!
У вальяжной Европы двойная мораль.
Словари проживут битый век без моих
Прокажённых наречий, невнятных имён…
Ах, Расея, страна нерождённых слоних
Белой ночью воскреснет блаженный Июль.
Непрощённый Февраль Октябрю подмигнёт…
На краю Ойкумены избушку рублю:
Ощущая озноб, для идущего вслед
Возвращу вопреки, виновато, всерьёз
Абрикосовый сад и оранжевый свет,
2007, 15-17 февраль
Ветхозаветные метели…
Наверно, Бог сошёл с ума
И не вылазит из постели.
Должно быть, стало наплевать
Ему на солнце и ромашки…
Ну, не устал он наливать
Себе рюмашку за рюмашкой?! –
Чтобы согреться и взопреть,
На люд кося нетрезвым глазом…
Нетленным!
Будь точнее впредь –
Не то сразит звенящим «азом».
Или пошлёт куда на «ять»,
От скуки маясь и безделья, –
Всевышний любит вытворять
Такие фокусы с похмелья…
И ты, Телец, ищи-свищи
Навечно станешь Козерогом…
Таких чудес, таких вещиц
…Какие прочерки в судьбе,
Паяц печальный и лукавый!
Сказавши «А», не стоит: «Б» –
На небесах крутые нравы.
На небесах апостол Пётр
Блюдёт покой.
Набор увёрток:
Когда с три короба наврёт,
Что день – седьмой,
а не четвёртый.
Что в воскресенье отдыхать
Душе положено и телу…
Мол, можешь плакать, хохотать:
Потехе – час,
а вечность – делу.
Мол, Бог – один.
Вас – тьмы и тьма:
…Какая жуткая зима –
И сокрушаешься: не Дант,
Чтобы на равных выпить с Богом.
Пойду в кабак.
Залью талант.
И умолчу, поверь, о многом.
…И грянула пальба,
И ринулся ОМОН,
И вздыблена судьба –
Какие инженю?
Одумайся, чудак!
У мальчиков в меню –
Какие травести?
Успей под хохот пуль
Под арку увести
Кремлёвский фарисей
Всегда творит раба…
История Расей:
Ах, Господи, прости
Заказанную смерть:
У мальчиков в чести –
За тысячу парсек –
Поверженный пруссак…
История Расей:
Трагичны времена.
Условна смена вех.
Ментальны имена:
Свирепа карусель
Танцующих собак…
История Расей:
Коварен – се ля ви! –
Кремлёвский Карабас.
У мальчиков в крови –
Октябрьский кисель.
На башне – красный флаг…
История Расей:
Потомок, старина,
Мотай на юный ус:
Отравлена страна,
Безумие рассей,
Запомни по складам:
Ис-то-ри-я Ра-сей:
В любом Отечестве – изгой:
Табу, тавро, товарный знак.
Любимый инструмент – гобой.
Аэропорт. Не узнавай!
Я – в драном драповом пальто
В толпе зевак и зазывал,
Не узнавай! На эшафот
Пойдёшь с другим. Твой фаворит
Воспринимает секс – как спорт,
На эшафот. Но приговор
На небесах не утверждён.
Аэропорт – поэт и вор! –
Но приговор тебе и мне
Никто не в силах изменить.
Такой талант и ум иметь –
Тебе и мне… Не вспоминай –
В тумане скрылся Рубикон.
Зачем беречь июнь и май?
Не вспоминай! Твой визави
Не прилетит в наш город N,
Где мёд гречихой озарит
Твой визави на эшафот
Не думал-не гадал попасть.
Он – подшофе. Не пьян, но вот
На эшафот пойдёт другой,
Который важно воркотал,
Что он в любом раю – герой:
Пойдёт другой… Тебе, увы,
Не избежать его цепей.
По-бабьи голосить и выть
Тебе – увы… Тебе – виват!
Во мне воскреснешь и умрёшь.
Не вино… вино… виноват –
Тебе – виват! А мне – труба…
Одно спасение – запой.
Аэропорт, дождя убавь
В любом Отечестве – изгой…
Мечталось: соната – к серебряной дате.
По столику синяя книжка металась.
Она называлась… «Двенадцатый Данте»
Усталость осталась в избушке сосновой,
Где сладко спалось и протяжно читалось…
А в «скором» – на стыках, под такты сверхновой
Призналась бабуся: «Винцо и творожек
Везу я Марусе и гусика малость…»
Двенадцать часов, без учёта таможен,
Качалось над полкой кольцо незабудок.
Наталка Миколке в любви признавалась.
И хвастал наколкой десантник надутый.
Казалось: срифмуются Данте и дата.
Горилка под сало никак не кончалась.
И шастал с гранатой солдатик поддатый.
Решился! – глагол совершенного вида –
Мужской антипод полутона казалось.
Я вырвал гранату, но дёрнулся идол…
В глазах колебалась перрона вокзалость.
Двенадцать. Для Данта аккорд раздраконю.
И вздрогнет соната под левой рукою.
В покидающем город окне,
Принимая своё поражение
И, скучая в зачуханном поезде,
Прокисая в дешёвом дыму,
Три главы ненаписанной повести
Вырываю твою фотографию
Из газеты на пьяном столе,
Битый час вычисляя по графику,
И, пытая лабинского лабуха,
Кто храпит в серебристой трубе,
С некрасивой, но умною бабою
– О Тибете? Пришельцах? Пожалуйста!
О живой или мёртвой воде…
На любовь, непутёвый, не жалуйся –
Семафор объявил торможение –
Замаячил народ у окна…
И мелькнуло твоё отражение –
И заохала баба: «Она!»
И опять под моим окном
Нарисуется Тут-Как-Тут –
Заканудит ночной псалом:
Поделом тебе – по делам…
Повозив пером золотым,
Астронавт, Аргонавт, Адам,
По делам тебе – по долгам…
Замотал? Верни «Капитал».
Кучеряво Карл излагал –
По долгам тебе – по грехам:
Непрощённым, райским, земным…
Херувим, Хари-Рама, Хам,
По грехам тебе – по стихам…
Корневые рифмы врачуй!
Ты в Крыму хорей постигал
По стихам тебе – по слезам…
Заплати за казённый сыр
И пространство ритмом терзай,
Космонавт, Кентавр, Кирасир!
Феодосия
Я – вещь в себе.
Но – весть тебе
О том, что никогда
Не прочерчу в твоей судьбе
И малого следа.
Но – весть тебе
О том, что, может быть,
Твоей судьбе, твоей беде
Доверено любить.
Когда согреешься, уснёшь
В дороге долгой и печальной,
Увидишь сон, в котором ложь
Казалась сказкой изначальной.
Увидишь сон, в котором явь
Чалму и… шубу нарядила,
Рисуя в умных словарях
Лакуны скрученных секунд...
Волхвы, судьбу переиначив,
Ладонь алмазом рассекут:
Ты – внук Фортуны, сын Удачи.
Решился главное сказать
Девчонке в тамбуре морозном,
Успел обнять больную мать,
Длинноты краденых минут...
Биограф Фауст роль исправит
И красным штампом «Allesgut!»
Сценарий жизни окровавит.
Профессор – зол. Художник – нищ.
Скрипач. Чердак. Свеча. Стаккато!
Банальнее Мытищ и Ницц
Фантомы лакомых часов:
Винчестер сердца ритм утроит –
Засов системы «Майкрософт»
Готов стеречь ворота Трои.
Теперь терпеть: и быль, и боль,
И стон, и сон, и кнут, и пряник…
Твоя свирель и мой гобой
Очнусь над пропастью во ржи:
Разрежут небо за рябиной
Великой лажи тиражи
И гранки сказки лебединой...
Белокурый Ахилл, Наташа Ростова
и брегет фирмы «Moser»
«Царь, облечённый бесстыдством, коварный душою мздолюбец!
Кто из ахеян захочет твои повеления слушать?
Кто иль поход совершит, иль с враждебными храбро сразится?
Я за себя ли пришёл, чтоб троян, укротителей коней,
Здесь воевать? Предо мною ни в чём не виновны трояне…»
наливая в гранёный коньяк и текилу,
уносящем народ из Сибири в Анапу, –
«Каждый трезвый в дороге подобен Ахиллу…» –
«Припадёт – бедолага! – на левую лапу…» –
«Молодца! Огурца притащил и томата…»
«Преферанс до утра?» – «Стопудовая пулька!» –
«Мы культурно сидим, без единого мата…»
«Пять минут тишины – засыпает бабулька…»
«Рискану – мизерну!» – «И планида, и плаха…»
«Молодца! Холодца раздобыл и лимона…» –
«Как мерцает в ночи офицерская бляха…»
«Крепость Трои утроим бригадой ОМОНа…»
«Белокурый Ахилл, добеги до Анапы!» –
«Чебурашка ушастый грустит о Мимозе?!» –
«Что за карта идёт? На раздаче курляпый?!»
и талант, и брегет фирмы прадеда – «Moser»…
2006, 12-15 апреля
Устав от водки, дружб, предательств,
Устава края, слёз страны,
Я почитаю вирши Данте
Гибрид метаний и скитаний,
Ловец страстей и карасей,
Веками слышу, как «Титаник»
Творец пророчеств и чудачеств,
Стенаний-минус, сказок-плюс,
В лесах кириллицы запрячусь,
Отец предчувствий, дед причастий,
Внук «Турандот», сын «Мимино»,
Я замышлял трактат о счастье,
Нелепость бренных декораций
На браной сцене бытия.
Неутолённость, брат Гораций,
Твоих, моих и прочих я.
Из моего сна до твоего – влёт! –
Из твоего сна до моего – вспять! –
Аура мрачного сна: дьявол, Полярная ночь,
Боже, по чьей вине делят чужую роль
Из моего сна до твоего – в ряд! –
Из твоего сна до моего – вплавь! –
Азбука белого сна: жив тополиный пух…
Господи, сохрани треснувшую свирель,
От моего сна до твоего – сон,
Сонная, сбереги дробную русскую речь –
Снова лечу, плыву – Вечность от сих до сих…
Встретимся наяву, если запомнишь стих.
Ставрополь – Киев
правнукам... и пра-пра-пра…
Забивая на всё и на всех и на всяк…
Запеваю при ясной, но глупой Луне,
Мезальянс мезозоя: озон и зола…
Запад коготь вонзает в прозрачный висок.
Бочку с красной икрой опрокинь и залай –
Вылетаю из здания бывшей страны,
Вылетая с обложки журнала «Бульвар»…
Выжимаю из памяти мрачные сны,
Сюрреальный сюрприз: Арамис на метле –
Над артиклем, актёром, Акрополем – над…
Птолемей, твоё тело истлело в земле,
Отмечая бессмертие радостной до,
Отменив камертона неверного стон,
Очертив пируэты над чёрной водой,
Чур-чура, Челобей! – За иконой дыра…
«Дыр бул щыл…», – поучаю скворчатых внучат.
«Бобэоби, дедуля! Кончай вымирать!..»
Обещаю воскреснуть у озера Чад.
© Сергей Сутулов-Катеринич, 1977-2007.
© 45-я параллель, 2007.