* * *
Смотрю в окно, а под рукой бумага
На всякий стихотворный раж и морок,
Ведь, кроме слов, нужна ещё отвага
И волшебство, где сорок раз по сорок.
Бумага пожелтевшая, как тесто,
Что высохло и тоньше циферблата...
Пишу по напечатанному тексту, –
Поверх стихов, написанных когда-то.
* * *
Всё чётче предметы, и мысли яснее,
И чуткость дороже самой тишины,
Однажды сроднившись, как с памятью, с нею,
Ты станешь заложником снов и страны.
А время заставит менять предпочтенья, –
Не розу любить, а её аромат...
Всё меньше и меньше любое «значенье»,
А «смысл» вырастает всего – во сто крат.
* * *
1.
Доверься бытию, и совесть не обяжет
Ни отдавать долги неведомо за что,
Ни тяжело болеть – у бытия есть стражи,
Доверься бытию, как запахни пальто.
Доверься этим дням и запредельной ночи,
Деревьям за окном и улицам людским,
Усилие тогда лишь будет непорочным
И даст свои плоды, когда ты дружен с ним.
Доверься бытию, в доверии вся вера,
И мягкая рука сильнее жёстких рук,
Отдельный человек – всему на свете мера,
Доверься бытию взамен бесплодных мук.
2.
Доверься бытию, и память не обяжет
«Солому ворошить», «в рогоже голодать»,
Мы, может быть, уже растворены в пейзаже,
А стоны не сорвут и пятую печать.
Доверься бытию – звучит молитвой, мантрой,
Но осознай в душе изменчивую вязь,
Надежду сохрани на то, что будет завтра,
Доверься бытию, в зеркальном сне двоясь.
Мы вечно там и здесь, и видим то, что видим,
И мозг руководит отчаянно зрачком,
Мы не напрасно – мы, хоть и потомки мидий,
И можем плакать здесь, упав в траву ничком.
* * *
Когда молчат безропотные музы,
Когда от боли сердца не разжать,
Пусть будут, как всегда, открыты шлюзы
Немых небес, чтоб было что сказать
Об этом мире времени и сроков,
Как будто бытию не всё равно,
В каком мы пазле страшном и жестоком,
Что свет – что тьма, что бело – что черно.
* * *
Мы не знаем, сколько задолжали.
Переполнить чашу бытия
Каплею чернил, что здесь не ждали,
Можно, чтоб пошло через края,
Можно даже зёрнышком печали, –
И в добре и зле свои круги,
А другого нам не обещали,
Отдала ли я свои долги?
Чтобы на меня не опустилось
Небо, всё сметая на пути,
Это мне уже однажды снилось,
Можно ли от этого уйти?
* * *
С доверием и в знак надежды,
Не забывая, не скорбя,
Надену белые одежды,
Чтоб тихо помянуть тебя.
Свет за окном осенний тонок,
И воздух утром снова чист,
И на балкон, как бы спросонок,
Уже слетает жёлтый лист.
* * *
Есть такие в этом мире сферы,
Где не разобраться никому,
Человек ни в чём не знает меры,
Потому и плохо здесь ему.
На восходе или на закате
Строит, словно храм, свою тюрьму,
Человек бывает адекватен
Только горю, счастью своему.
* * *
Если знаки невнятны для слуха,
Посылаются знаки для глаз,
По непризнанной в мире науке
Знаков много для нас про запас.
Что бормочет обтрёпанный нищий,
Огибая, как вечность, гранит,
И зачем он пришёл на кладбище,
И зачем его небо хранит?
* * *
Кто пронёс свой выбор на горбу, –
Как кошмар страны задворок рая,
Принимал и время, и судьбу,
Выбирал свой путь, пути не зная,
Кто себя, как брата, сторожил, –
Не откажешь правде их отваги, –
Кто писал стихи и просто жил
Поперёк линованной бумаги.
* * *
Ни за что, никогда не в ответе
Этот воздух, пропитанный сном,
Мы всегда у него на примете
Там, где жизнь, где поклажа и дом.
Кто стоит там, приникнув к ограде,
Что всегда со спокойным лицом? –
Смерть всегда в подвенечном наряде,
И всегда с обручальным кольцом.
* * *
Что скажет Бог нам из куста сирени,
Подарит ли прозренье, вдохновенье,
Иль промолчит из этого куста?
Всего трудней не размыкать уста,
Когда живёт в тебе стихотворенье.
* * *
Сидеть на берегу, озвучивать пространство,
У времени-реки вещать на берегу,
Являть себя для тех, кто любит постоянство,
Для остальных я – блеф, иголкою – в стогу.
Мы здесь не для того, чтобы, родившись в Слове,
Произносить слова пустые наугад,
А сочетанья слов всегда бывают внове,
Где интонаций вязь ломает стройный ряд.
* * *
Я ведь знаю, что ты
Уж давно за какой-то чертой,
Там, где звёзды-цветы,
Где желанный и вечный покой.
Пусть во сне, расскажи, –
Ну, скажи мне, что это не сон,
А такая вот явь,
Где сплелись времена в унисон.
О своём расскажи,
Что всегда у тебя под рукой,
Ну хотя бы во сне
Карамельками лжи успокой.
Эти вязкие сны,
Где мы все так стремимся домой...
А за окнами стынь,
А за окнами – вечный покой.
Мы ведь всё на земле
Ощущаем мерцательно здесь,
Где в обнимку во зле
Лицемерие, зависть и лесть,
И они не во сне,
Чтобы скрыть что-то страшное в нас,
Но светильник в окне
У меня для тебя не погас.
* * *
Запретная нота тебе не указ,
Коль слушает кто-то – продолжи рассказ,
Как листья шептались на том языке,
Что знали как малость и мы вдалеке
От грохота улиц, и в те времена,
Когда раздавались вещам имена...
Как ветви метались в окне, говори,
На ноте смертельной ты всё же замри,
Мы что-то забыли исконное в нас,
Но след этой были ещё не погас.
Из праха и пыли доносится крик,
Мы просто забыли свой тайный язык.
* * *
А почерк зимы – тот, что чётче и строже,
Виден в деревьях, чьи ветви черны,
Близость небес нам зимою дороже
Всяких сует оголтелой весны.
Тихой гравюры наследное право
В холоде неба и длинных ночей,
Белая зимняя сыплет отрава,
В холоде том человек – он ничей.
Росчерк деревьев даётся нам свыше,
Память небес нам даётся зимой,
Тем, кто ночами всё пишет и пишет
Длинные письма куда-то домой.
© Татьяна Крещенская, 2018.
© 45-я параллель, 2019.