Валентин Нервин

Валентин Нервин

Четвёртое измерение № 19 (619) от 21 июля 2023 года

По небу вплавь

Памяти бабушки

 

Пополудни выглянуло солнце –

на пригреве инобытия

около небесного оконца

отдыхает бабушка моя.

Натрудилась до седьмого пота,

натерпелась ужаса, когда

то война, то гиблая работа,

то непоправимая беда.

От земли до неба – путь неблизкий

по ухабам времени, зато

в юности была эквилибристкой

в маленьком весёлом шапито.

Через окаянные метели

и непроходимые леса

цирковые лошади летели

в эти голубые небеса.

…Пополудни выглянуло солнце –

слава богу, на закате дня

около небесного оконца

ожидает бабушка меня.

 

* * *

 

Душа –

неизменная величина,

поэтому просто умри и воскресни:

у мёртвых свои колыбельные песни,

которые слышу

                                на уровне сна.

Уснувший во сне возвращается в явь –

туда, где, связуя концы и начала,

во все времена от земного причала

душа устремляется

                                        по небу вплавь.

 

Потому что

 

Потому что душа по своей простоте

не арийской была, не латинской:

помню, как распинали её на кресте

в Иудее – провинции римской.

Потому что Земля – ненадёжный приют,

по душе обустроена плохо:

прокуратор прикажет, и снова убьют,

и начнётся другая эпоха.

 

* * *

 

Никто не вечен,

                                  судя по всему,

и человек на это не в обиде –

была бы честь оказана ему,

хотя бы на гражданской панихиде.

Не поминайте лихом мертвецов –

на каждого приходит разнарядка,

и что такое смерть, в конце концов,

как не загадка высшего порядка?

 

* * *

 

Закусила губу и завыла –

этот вой на Руси не впервой,

не впервые сырая могила

и жена остаётся вдовой.

По всея среднерусской равнине,

где земля под ногами горит,

от языческих лет и поныне

вдовий плач по убитым стоит.

Я прошу у любимой прощенья,

но Россия не слышит меня,

потому что слова утешенья

бесполезны

                  до Судного дня.

 

До звёздного неба и Судного дня

 

До звездного неба

                               и Судного дня

судьба ничего не даёт про запас,

но в каждом из вас есть частица меня,

и я лишь частица любого из вас.

Душа и природа

                            настолько близки,

что соприкасаются накоротке;

поэтому, даже судьбе вопреки,

Я вижу любимую в каждом цветке.

Любая фиалка

                          цветёт на виду

и в ней отражается чья-то звезда,

поэтому я никуда не уйду

и наша любовь не умрёт никогда.

 

На концерте

 

Человек рождён для жизни,

потому боится смерти –

мы встречаемся на тризне,

как глухие на концерте:

созерцаем и внимаем

из молитвенного зала,

но совсем не отличаем

увертюру от финала.

 

На бис

 

Былое в памяти кружи́тся,

бисируя мотивчик пошлый –

моя строка легко ложится

на музыку

                   из жизни прошлой.

Всего нежней и безнадежней,

пронзительней и безупречней

случившееся в жизни прежней

бисируется

                        в жизни вечной.

 

* * *

 

Не помню, какого числа,

по воле какого синдрома

дорога меня привела

на место отцовского дома.

Тут жили когда-то вдали

от смутного гула эпохи,

и вот – в придорожной пыли

красуются чертополохи.

Пока мы кому-то назло

по этой земле колесили,

как много воды утекло,

как много домов посносили!

Над нами плывут облака,

и в них отражается детство.

Конечно, земля велика,

и всё-таки –

                   некуда деться…

 

* * *

 

Что остаётся на память о днях

в бедном дому с перекошенной крышей

и земляными полами в сенях,

где танцевали весёлые мыши?

Время уходит почти напоказ –

без промедления и остановки.

Что остается на память о нас,

кроме любви

                    и пустой мышеловки?

 

* * *

 

Уткнёшься вечером в подушку,

забудешь, как тебя зовут;

лишь облака на всю катушку

по старой памяти плывут.

Как будто не было печали,

такая всюду благодать:

и свет в окне, и жизнь в начале,

но до конца

                    рукой подать.

 

* * *

 

Заботы человека прихотливы,

но каждому понятно, что не зря

душевные приливы и отливы

от лунного идут календаря.

На Рождество, а реже – в день рожденья

я вижу замечательные сны

о жизни до земного пробужденья, –

когда я жил на берегу Луны.

 

* * *

 

Снег на улице скоро растает,

а любовь не жива не мертва.

Неужели

                 души не хватает

на такие простые слова?

Но пока убивают, ломают,

распинают и рвут на куски:

почему-то

                   земли не хватает

для того, чтобы жить по-людски.

Ну, а если душа не оттает,

человек навсегда на войне –

к сожаленью,

                      судьбы не хватает,

чтобы жить и любить по весне.

 

* * *

 

Жизнь ускользает понемногу

и обрывается на раз.

Что остается по итогу

на белом свете после нас?

По человеческой природе

среди берёзок и осин

зарегистрированы, вроде,

и дом, и дерево, и сын.

Иду по жизни без рефрена

и знаю, что наверняка,

от Мендельсона до Шопена

дорога очень коротка.

Затёртый адрес на конверте

легко читается во сне,

и для преодоленья смерти

любви достаточно вполне.

 

* * *

 

Колесо фортуны вечно скрипит,

и Земля давно пошла по кривой.

Даже Муза над моей головой

сделала невероятный кульбит.

И летит она

                         по контуру дня,

где пирует на миру вороньё.

Но, покуда Муза любит меня,

небожители страхуют её.