Из книги «Земли касается душа»
* * *
Всё, что поэтично
В жизни – единично.
Исключений нет.
Люди – не иконы,
И в кругу знакомых
Одинок поэт.
Слаб и безоружен,
Будто бы разбужен
Только что с утра.
А душа спросонок,
Как грудной ребёнок,
Требует тепла.
Только нет ни мамки
У него, ни няньки,
И далече Бог!
Чем ещё обидишь,
Мир?
Поэт – подкидыш
У дверей эпох.
Запятая
Дождь упражнялся с запятыми
И гнал рассвета точку прочь.
За росказнями дождевыми
И я не мог уснуть всю ночь.
Дождь мне рассказывал про страны
Под солнцепёком круглый год,
Где беззаботны обезьяны
И волен гордый, дикий кот,
Где черепахи коготками
Скребут сухой песчаный зной,
И отмеряют век шагами,
Взвалив на панцирь шар земной.
Но в миг, когда к огню камина
Тянулась молнии струя,
В окошке красная калина
Напоминала мне, что я –
В стране, где гибнут одиночки,
Где, прорывая мрак густой,
По крыше дождь выводит строчки,
И ты в них вставлен запятой.
Домовой
В окно пахнет машинной гарью,
Асфальтом, пылью с мостовой.
А там, за пригородной далью,
Живёт знакомый домовой.
На дух квартиру не выносит,
С её комфортом, и при том
Живёт, – ни есть, ни пить не просит,
И сторожит мой дачный дом.
Растают шубы из снежинок,
Весна начнёт свое шитьё,
И я уже спешу, как инок,
В уединенное жильё.
Земля – икона, крест – лопата.
Душа да не сгорит в аду!
Как искренней молитве рада
Тысячелетнему труду.
А домовой уж топит печку
И чайник греет на плите,
И в склянке зажигает свечку –
Звезду раздумий в темноте.
Пусть блажь моя не станет плахой!
В конце концов, я не слепой.
Я, наклонившись над бумагой,
Веду беседы сам с собой.
Но всякий раз душа готова
К обману, правды не моля.
Ведь что за дом без домового!?
И что без сказки за земля!?
Давнее
Родина ты моя, родина,
В сгустки свернулось в крови
Солнце, что в сердце заронено,
Хоть умирай от любви!
Будто я выпил шампанского
В клетке своей городской,
Давнее что-то крестьянское
Всплыло под горло тоской.
Вижу в окошко сметанное:
Заволокло гаражи
Поле счастливое, пьяное
От вызревающей ржи…
Стадо бурёнок на выгоне…
Млечности сельских огней…
Слышу как всадники с гиканьем
Гонят в ночное коней.
Ходят вдоль речки с рачевнями,
Ищут для ловли места,
И, похваляясь реченьями,
Жгут разговор у костра.
Катится солнышко раннее
В сердце, как будто в жильё…
Родина ты моя, давнее
Дивное детство моё!
* * *
Гостеву Б.
Мой сослуживец побывал в Чечне.
Три дня за день – для выслуги погода,
Срок сокращён до звания вдвойне,
И жалованья – чуть не за два года.
Живёхонек, здоров и небеса
Уберегли от чуждого Корана.
Но выдают пространные глаза,
Что глубоко в душе осталась рана.
На подвиги свои он неречист.
И с нами рядом, будто и не с нами,
Как самый первый пожелтевший лист,
Почувствовавший холод над лесами.
А мы ведём пустяшный разговор,
Из темы в тему входим без прелюдий.
Неловко нам спросить его в упор.
Как выживают там и гибнут люди.
Печаль всея Руси
О чём моя кручина,
О чём моя печаль, –
Душевная лучина,
Страдания печать?
Пойду ли выйду в люди,
Замкнусь ли – всё тоска
Сжимает сердце, студит,
Колотится в висках.
Твоё я знаю имя!
Пусти меня, пусти,
Безмужняя княгиня,
Печаль всея Руси!
За что ты полюбила
Народ великий мой,
И стольких погубила
Кручиною хмельной!?
Нет-нет, не твой я милый!
Ты не моя Печаль.
Обиженных и сирых,
И спившихся мне жаль!
Не выслуживших чина,
Не покоривших даль…
О том моя кручина,
О том моя печаль.
* * *
Жизнь – горчащая рябина.
Нечего роптать!
Счастье – в малом: у камина
Вечер скоротать.
Болью памяти не раня
Отдалённый мир,
Созерцать живое пламя,
Взмахи дымных крыл.
За окном слепящий ножик
Точит темнота,
На карниз накрошит дождик…
Глушь и немота.
Только изредка поленья
С тишиной вразрез
Издают в пылу горенья
Дружелюбный треск.
Завтра снова путь-дорога.
Колея да топь.
Потрещу в пылу немного –
Лучше треск, чем вопль.
Кружка чая, свечка света,
Да раздумий конь.
И открытый томик Фета.
И огонь, огонь…
* * *
Навяжу пахучих веников в лесу,
Да колодезной водицы нанесу.
Утром стану печь дровами заряжать
Да приятелей с округи зазывать.
Понаедут разудалые дружки,
Развесёлые смоленские рожки.
Да полезут на березовый полок
Под душистый пробирающий парок.
Станут веники по спинушкам хлестать.
Мужики-то будут охать-причитать.
Выбегать к воде на узенький мосток.
Попивать, кряхтя, берёзовый квасок.
Как развяжутся привольно языки,
Речь польётся, как по камушкам реки:
От работы да от длинного рубля
До Камчатки и до самого Кремля.
Заблестит стеклом простой души сосуд.
По домам всех ангелочки понесут.
Ой, ты русский всеспасительнейший дар –
Набирать да выпускать горячий пар!
* * *
«Люблю…», – не ново, плагиат.
Но повторю я грешный:
Люблю восход, люблю закат,
Как щебет из скворечни!
Люблю, когда ветра шутя
Доводят лес до дрожи,
Когда жемчужины дождя
Блестят на ствольной коже!
Люблю течение воды!
С небес и в древних руслах.
Когда с небес, тогда видны
Все струны в водных гуслях.
Не хуже и речной покой.
Тиха волна у плёса.
Слышны над утренней рекой,
Как взмахи крыльев, вёсла.
Магический магнит воды!
Но и не меньшей силы
Магнит, что притянул цветы
На бугорок могилы.
Цветы слагают на свету
Свое живое слово
И выражают красоту
И смысл всего живого.
Ну а снега? Люблю снега –
Скрипучести скопленье!
При шаге чувствует нога
С небесным дном сцепленье.
И солнце жаркое люблю –
Животворящий атом!…
И разве сердце я кормлю
Бездарным плагиатом?!
* * *
С утра над городом снежинки
Кружатся в вальсе «Снегопад».
Морозца снежные пружинки
Тепло под обувью скрипят.
Я слышу, как из ниоткуда
В преддверье снежной кутерьмы
Накатывается, как чудо
С небес, мелодия зимы.
Она плывёт, легко и зримо
Пронизывая белый свет.
Как? Разве чудо объяснимо!?
И разве нужен мне ответ!?
Весёлый снег валит игриво…
Пружинки снежные скрипят…
Я погружаюсь молчаливо,
Как в звуки вальса, в снегопад.
Зигер
Седеет моя собака,
Желтеют, стёрлись клыки,
И в шерсти не столько лака,
И лапы не так легки.
И лай на звонок в квартире,
На громкие голоса
Уже не такой,
Как были
Остались одни глаза,
Горбинка на спинке носа,
Локаторы – уши торчком,
Услужливый знак вопроса,
Поставленный мне хвостом.
А помню, отдав с зарплаты
Всё до монетки одной,
Перчатку в четыре лапы
За пазухой нёс домой.
Учил я щенка быть грозным,
Непримиримым с врагом.
А вырос пёс несерьёзным,
С заливистым голоском.
И ладно, ведь зла и страха
И так хватает на всех.
Собака моя, собака,
Любимый мой человек!
Два брата
Не в воротах рая или ада,
Где душа сквозна, как трафарет,
У прилавка встретились два брата,
Две судьбы, торговец и поэт.
– Всё торгуешь, братец?
– Всё торгую,
Сам, брат, знаешь – время таково.
Делом богатею, не ворую.
Да и что глядеть нам далеко!
Все пройдёт, нас всех поглотит Лета,
Души гаснут, как хвосты комет,
Даже мореликая планета
Сгинет через миллиарды лет!
Ну, а ты всё пишешь?
– Сочиняю!
Сам, брат, знаешь – время таково.
От беды язык обороняю
И гляжу с надеждой далеко.
Вечное живёт в духовном слове.
Полюби, вживись в родную речь!
Апокалипсиса ждать не внове.
Слово, мир создав, должно сберечь.
Постояли, помолчали братья,
И на том, ударив по рукам,
Как лучи великого распятья,
Разошлись по разным сторонам.
* * *
Мама умерла в плохой больнице.
Так вернула Родина долги.
Пенсионный рай отцуне снится,
Тем живёт, что чинит сапоги.
Спроситеменя, а где поддержка
Сына, что при деле, жив и цел?
Сам я нищ, я пушечная пешка,
Горемыка русский офицер.
Я не знаю, что сказал бы Пушкин,
Но имею честь и не солгу:
Больно мне, что я родился русским!
Жить я без России не могу!
* * *
В доме тихо, в доме пусто.
Грусть в узорах на ковре.
Без тебя всегда мне грустно,
Как собаке в конуре.
Я в окно смотрю тоскливо,
А на волю не сбегу.
Я волшебное огниво
Нашей встречи стерегу.
Ты жена мне, не невеста.
Но годам всем вопреки,
Как ударит дверь подъезда,
Я уж слушаю шаги.
Звук их знаю, а в итоге
Неожиданно всегда
Возникаешь на пороге
Ты, как в сумерках звезда.
И готов я встать на лапки,
И в глазах ищу вопрос,
И несу поспешно тапки,
Как послушный верный пес.
Божья коровка
Приложишь к уху – и неловко
За детской страсти волшебство.
Шуршит пленённая коровка, –
Как все мы, – божье существо.
Настырно: раз-два, раз-два, раз-два…
Запрограммирована цель –
В безбрежность синего пространства
Пошире расцарапать щель.
Какую же, должно быть, муку
Там, в галактической тиши
Несёт Творец, вот так же к уху
Коробку с миром приложив?!