* * *
Ночь крадётся чёрной кошкой,
Ловит свечки зыбкий свет,
В незашторенном окошке –
Стройный женский силуэт.
Смотрит месяц из-за крыши
В чуть пригубленный бокал,
И кружит всё выше, выше
Лёгкий снежный карнавал.
Нераскрытый томик Блока,
Полумрак и тишина…
Как грустна и одинока
Незнакомка у окна!
Через снежные вуали
Только месяц видеть мог:
У окна вдвоём стояли
Рядом – женщина и Блок.
* * *
Я вас узнал – и в тот же миг
Вы на меня взглянули строго...
Не беспокойтесь, ради бога, –
К седым вискам бесстрастный лик
Давно примерил я и вида,
Что мы знакомы, не подам.
Те сумасбродные года
Достойно нами пережиты –
Без обвинений и обид,
Без суесловия и сплетен,
А их так любят в нашем «свете»,
Немой – и тот поговорит!
Ну, подыграйте ж мне, мадам! –
Сейчас меня представят вам...
* * *
Какое счастье – просто жить,
Без хитроумного расчёта,
Без зависти, что, может быть,
Тебя сейчас обходит кто-то.
Жить не во имя кошелька
И не рублями мерить счастье,
Благодарить судьбу, пока
Над ней не хмурится ненастье,
В беде – достойно пережить
Её нелёгкие страницы,
И каждый новый день любить,
И без печали с ним проститься.
Быть может, жизнь твоя летит,
Как лошадь взмыленная скачет,
И ты безжалостно в пути
Бьёшь не изведавших удачи,
И сам удара в спину ждёшь,
Страшась потери нажитого…
Подумай, тем ли ты живёшь,
Не оценив совсем иного?
За той ли, не жалея сил,
Охотишься ты синей птицей,
А если ты её добыл –
Удастся ль ею насладиться?
Сеновал
Вечер багряный недолог,
Сгинул заката пожар,
Бьётся о марлевый полог
Тонко звенящий комар.
Сено под самую крышу –
Мягок ночлег и упруг,
Стихло шуршание мыши,
Замер в окошке паук.
Яблок душистая грудка,
В кружке угасла свеча…
Слушает сумерки чутко
Женщина возле плеча.
* * *
От корысти, обмана и лжи
Я умчусь в чужеземное лето
Одиноко и мирно дожить
На неведомой точке планеты.
Островок от всего вдалеке,
Настоящая глушь, без изъяна –
Сладок бархатный сон в гамаке
Под размеренный шум океана.
Я бесплатно бунгало сложу,
Заживу дикарём, без квартплаты,
Одиночество – это не жуть,
Если в обществе был ты когда-то…
И в костре на ночном берегу,
У ворот заповедного рая
Я бумажник и паспорт сожгу,
Возвращаться назад не желая.
Яблочный Спас
Тёплый август, духмяный рассвет,
Крик мой первый… счастливая мама…
Перезвон православного храма
За несметною толщею лет.
Я люблю предрассветный туман,
Шёпот солнцем согретого сада –
Здесь богатства шального не надо,
Здесь не водятся ложь и обман.
Жизнь простая, как есть, без прикрас,
Добрый взгляд и душевное слово…
За околицу мира земного
Удалиться бы в яблочный Спас,
Чтоб, ушедшего память почтив,
Скорбно яблонь листы помолчали,
А в изножье могилы ночами
Падал вызревший «белый налив».
Берёзовый дым
Мир в снегах утонул – не пройти,
Заметёны к избёнке пути,
Из сугроба два мутных оконца
Немигающе смотрят на солнце
Да чернеют четыре венца.
След вчерашний к колодцу с крыльца,
И сегодня чуть свет за дровами
Дед прошаркал больными ногами.
Это утро он встретил живым –
Серебристый берёзовый дым
Заструил над заснеженной крышей,
Поднимаясь всё выше и выше.
Дед ладонью прогреет окно,
Он глядеть приучился давно
На деревню с утра и под вечер –
Все ли нынче затоплены печи…
Журавль
Здесь тишиною душат вечера,
Не слышно петухов разноголосья,
Не режут плугом поле трактора,
Не клонятся от тяжести колосья.
Здесь у колодца пусто поутру,
Изъела плесень сруб морёный, древний,
Скрипит журавль и плачет на ветру
По умершей, заброшенной деревне,
Скрипит-скулит и в ливень, и в мороз,
Тоску излить иначе не умея,
Как изгнанный состарившийся пёс
С оборванной верёвкою на шее.
* * *
Из цикла «Помнить всё…»
Ждёт деревня почтальона,
да и как не ждать,
Хоть бы весточку – всё легче
горе горевать,
Хоть коротенькую строчку –
знать, что он живой,
Что хранит сынка молитва
матери родной.
Долгожданный треугольник,
Господи, пошли!
Кто идёт там по дороге,
с сумкою, вдали?
Ох, девчонка-почтальонка
что-то прячет взор,
Неужели похоронку
принесёт во двор?
В затаившейся деревне
слышен жуткий вой…
Сколько, Господи, кормильцев
не придёт домой!
Знать, вдовою больше стало,
прибыло сирот,
Ты добавил их немало,
сорок третий год!
* * *
Нам довелось с тобой, мой друг,
В эпоху добрую родиться,
Без страха слушать в двери стук,
Ни от кого не прятать лица
И, в сотворении стиха
Бросая строки на страницы,
Не вспоминать о Соловках,
О Колыме, о психбольнице…
Шахматный солдат
Я вновь стою, готовый в бой,
В строю – и мой король со мной,
Как будто равными мы стали.
Я – белый, значит, первый ход
За мной, и я рванусь вперёд
По чёрно-белой вертикали.
Что в этом ждёт меня бою?
Эх, знать бы миссию мою!
Я жертвой стану и не боле,
Иль уцелею средь врагов,
Пробившись в несколько шагов
К заветному восьмому полю?
А впрочем, знаю я давно:
Неважно, что мне суждено,
«Орёл» мне выпадет иль «решка» –
Я всё равно в любой игре,
Незаменимый при «дворе»,
Всегда останусь только пешкой.
Старый тополь
Вонзая блещущее жало
В его могучий древний стан,
Пила прожорливо визжала,
И дрожь катилась по листам.
Грачи испуганно кружили,
Был страшен тот последний путь –
Под треск древесных сухожилий
Он тяжко пал Земле на грудь.
А через час его не стало,
Работы для пилы – пустяк.
Кряжи четыре самосвала
Украдкой сбросили в овраг…
Зачем, за что его убили?
Не знаю, но пронёсся слух,
Что люди просто не любили
Его летящий белый пух.
© Владимир Проскуряков, 2019.
© 45-я параллель. 2019.