Владимир
Узланер

...надцатый год

А на улице – апрель и метёт,

Словно спутались во мне времена.

Как увязли мы в 16-й год!

Ох, теперь, ужо! достанется нам!

Дотянули... Доросли, доползли!

Доскрипели, докряхтели! Пою?

В прошлой жизни знал цветение слив

По апрелю, ну а в третей – каюк.

...

Довстречать ли торопливый рассвет?

Было столько их на длинном веку!

– Да тебе, приятель, сколько же лет?

– Растерял их – и не счесть! Но... бегу.

Эпилог не ясен, как небосвод.

Да наступит ли зараза-весна?

И каким он будет ...надцатый год?

И ему какого надо рожна?

Ох, и круто нас берёт в оборот –

Оглянуться не хватает минут,

Я со счёту сбился... надцатый год!?

Ну, а мне... О, столько брат, не живут!

А снежинок тени бьются в стекло,

И дрожит в ночи упрямая ель.

По судьбе моей проходит циклон,

Что пригнал сюда проказник-апрель.

Апрель 2016

Hugo

Вдалеке от полярного круга,

На своём аргентинском плато

Проживает задумчивый Хьюго.

К шее липнет намокший платок,

По-ковбойски он правит подпругу,

Ищет вечером куст под ночлег.

Ни кола, ни двора нет у Хьюго,

Ни страны, ни надежды, ни лет.

И случайны еда и подруга,

Песни в нос – как мычанье коров.

И не помнит улыбчивый Хьюго

Про уютный родительский кров.

Одиночество, конь – вот два друга

У такого, как он, бобыля.

И дорогами длинными Хьюго,

Жизнь свою отмеряет, пыля.

И луна вместе с солнцем – по кругу

Провожают его в дальний путь,

И в простой философии Хьюго

Люди-гаучо вечно живут.

Загнан в Пампу, в коровий свой угол,

С детства сам он себе командир.

И не знает отчаянный Хьюго,

Как огромен и сказочен мир.

Белые ночи ангелов

Этой ночью – шуршание перьями, всплески волн...

Распорол горизонт неприкаянный синий вол.

То ли плуг его полог неба вдали открыл, 

То ли это сиянье от ангельских тусклых крыл.

То ли вены вскрыл себе белоночный град,

То ли призраки падших ангелов у оград.

В невесомом сиянии – света печаль, вуаль...

Перепуганный прячется в церкви седой звонарь.

И от купола храма – колокольный как будто гул

На высоком дрожащем вздыбленном берегу.

То ли белые ночи ангелов зажигают в нас,

То ли мы освещаем тьму бормотаньем фраз.

29 мая 2013

* * *

Но жизнь, как тишина

Осенняя, – подробна.

Б. Пастернак

Была со мною осень молчалива,

Но будто говорила тишиной.

И ветреные свежие приливы,

Кончались грустным всхлипом «Боже мой!»

Я с осенью гулял – такой безмолвной,

И по губам прощание читал.

Она гнала невидимые волны

И предъявляла давние счета.

Была со мной такой неговорливой...

Задумчиво уставившись в камин,

В вине топила спелую оливу –

Я припадал к ней, жаждою томим.

Я осознал язык осенний скудный,

Он состоял из звуков и цветов –

Язык тот красно-жёлтый, листо-прудный,

Молчащий из десятков тысяч ртов.

21 января 2015

В созвездии веснушек

Я заблудился, заплутал

В твоём созвездии веснушек,

Их равновесие нарушил

И шёл на рвущийся сигнал –

У сердца бьющийся пульсар.

Я слышал тиканье призыва –

Преддверие большого взрыва

В Туманности Волшебных Чар.

В краю твоих кассиопей

Утыкан родинками космос,

Глаза глядят победоносно!

Ну что бывает голубей?!

Разглядываю Млечный Путь

Сквозь твой раскрывшийся халатик.

Мечта – пройти меж двух Галактик

И к солнцу жаркому прильнуть.

17 марта 2014

В этом времени всё не так

Я влезаю во сне на чердак,

Где всего есть – из прошлых жизней.

Где невидимая черта,

Пыль веков – ты хоть сам раскрошись в ней.

В этом времени всё не так –

Дозастойных эпох пятак,

Запах дома, запрошлый век,

Всё, что втиснулось в голове,

Что не выпало в шторм за борт,

От былых потрясений, забот.

Здесь храню «Итого», «Итак» –

Вот такой вот я старый чудак.

Стулья узкие – не помещусь,

Словно кто-то провёл межу,

Отделив от меня мечту,

Не стремлюсь, не надеюсь, не жду.

И не втиснуться ни за что,

Словно в крошечное авто,

В первоклашечное пальто,

В это время, что утекло.

Ни в ушанки, где выеден мех,

Ни в забытый беспечный смех.

За такие ушёл рубежи,

Что мне детского не пошить.

Всё, что было частью меня, –

Не стыкуется нынче никак,

Будто важное что разменял

На ненужности всяческих благ.

На другой язык и флаг,

Так к обеду меняют фрак

И выходят к столу, а еда

И компания уж не та.

Разговоры... Да вы о чём?

Где ты, дружеское плечо?

Где же время это течёт, 

Где и холодно, и горячо?

Одиссеи вернулись с итак,

Для меня мир теперь без границ,

Но куда же мне сделать шаг,

В небо то, в щебетанье птиц?

В материнский покой, уют

Беззаботный, где песни поют,

Где взлетаешь от голубизны,

Где сбываются глупые сны.

Город у моря, полёты во сне

Мозаичный город из круглых окóн,

Квадратных двориков, острых крыш

Всплывает во сне перекатами волн,

А ты, обнажённый, как ветер, – летишь.

Ночь эта сшита, как пёстрый квилт,

Каждый кусочек – другого сна покров.

Город у моря в голубой крови

Художника-путника из других миров.

В космах, стружкой гнедых волос,

Мысли вздымает в его голове.

Космос сошёл в этот город, врос.

Море грустит без своих каравелл.

Женщина в высоких цветных витражах

Держит на нитке меня, грустя.

Я – воздушный змей, на ветру дрожа,

Трепещу, как поднятый ею стяг.

8 июля 2014

Два эльфа из Гуэльфа*

Два эльфа из Гуэльфа

Ждут в гости... ровно в пять.

Отделаться от дел бы

И к ним рвануть опять.

– На выходные? – Точно! –

Ах, Мишины звонки!

Ножи он срочно точит –

Эльфийские клинки.

Нарежет нам салатик

На наш нескромный вкус.

Как необычно сладок

Эльфийский их арбуз!

Она – большой учёный,

Он – в отпуске... давно,

Готовит увлечённо

Эльфийское вино.

Они так не похожи – 

По росту, по крови.

Как, боже, тонкокожа

Суть истиной любви.

Два эльфа из Гуэльфа

На ужин ждут давно.

Мы попантагрюэлим

И вспомним заодно

Походы, как любуясь

На горы, на холмы,

По ауре, вслепую,

Нашли друг друга мы.

К двум эльфам из Гуэльфа,

В их славный городок,

Мы мчимся – отогреть бы

Душевный холодок.

И – с самого порога,

Горячий и густой,

Две чаши чудо-грога

Нам поднесут с тобой.

...

Но вот – пора прощаться.

Промчатся наши дни,

Они с эльфийским счастьем

Останутся одни.

Она – в пушистой шали,

Он – поднял воротник,

Нас грустно провoжают,

Бессмертные они.

___

* Небольшой онтарийский городок между канадским Лондоном и Торонто.

Зимний этюд

Как жалобно воет, как будто поёт,

За проклятым лесом голодный койот.

Ему подвывают и вьюга, и мрак:

У северной ночи – палаческий нрав.

Закашляет бабка, уткнувшись в постель:

Как много пропало бездарных недель…

У чёрствой зимы голос хриплый гнусав,

Обратно сдувается снег в небеса.

А ветер стучится и ломится в дверь,

Как будто истерзанный загнанный зверь.

Калитка захлопает громко и зло

Единственным рваным помятым крылом.

15 января 2017

Из ненаписанного

Я черпаю стихи из своих ненаписанных сборников,

Не приставших к бумаге, доселе невиданных строк.

По ночам их читают мне музы мои беспризорные,

Хоть бываю порой к ним, родным, неоправданно строг.

Затеряю их в тоннах веществ задушевного мусора,

Бытовых ковырялок, дешёвых неискренних дум.

Всё, что музы мои не домазали и не домузили, –

Загоняю беспечно в глубокий заваленный трюм.

Добываю стихи из запретных и чистых источников,

Из прелюдий, вступлений, намёков, из тайных пружин,

Неокрепших непонятых образов и из подстрочников

Непонятных наречий вдруг заговорившей души.

Да бездонны ли те закрома, тайники и загашники,

Где я черпаю всей неразумной своей пятернёй?

А герои мои карандашно-чернильно-бумажные

В нетерпении ждут за высокой кирпичной стеной.

1 мая 2013

Как слушают идиш

Блаженно затворив глаза, разверзнув рот и уши,

Старик ловил Его слова в зияющую душу,

Ни капли чтоб не пролилось сладчайшего нектара,

И увлажнялись русла щёк, и плакала гитара.

Гуляли волны по лицу, как вольные морщины, 

К недостижимым берегам, к мирам непостижимым.

Как сок забытого плода своих воспоминаний,

Вкушал он из кувшина сна с родными именами.

А Идиш был лохмат и сед – усталый Вечный Странник.

Старик схватил его за плед, зажал в дрожащей длани.

«Спасибо, что опять зашёл, как рад я нашей встрече!»

Тот говорил с ним, приобняв за дрогнувшие плечи.

Уже другие языки доносятся с эстрады,

Другие песни, но старик в себя замкнулся странно.

Он был давно уже не здесь, застывший монументом:

Не упустить бы, не прогнать счастливого момента.

15 июня 2014

Магаданская любовь

Тебя выигрывали в карты зэка простые, паханы...

Ты не вписалась в перспективы ожесточившейся страны.

На всю катушку отсидела, стара, дряхла не по годам.

Тебя отбросило, как щепку, на вечно-мёрзлый Магадан.

Я побывал на тех же нарах и в доходягах не ходил

Лишь потому, что ВОХРой правил знакомый с детства кахетин.

Я – бывший зэк и враг народа, когда-то был в инженерáх,

Отец мой тоже бывший бывший, великосветский генерал.

Служу уборщиком в детдоме, там в прачках трудишься и ты.

А ночью в темноте мы любим, стесняясь нашей наготы

Тел, не расцветших, не прошедших биологический свой цикл.

Ты не пригодна к материнству, и я не подойду в отцы.

Обнявши в темноте дремучей, читаю пальцами тебя –

Несостоявшуюся личность, и я жалею, матерясь,

Обоих нас, ненастоящих, доусреднившихся, простых:

Тобой не сыгранные фуги, не поднятые мной мосты.

Но по крупице, поэтапно, предубежденья разрубив,

Мы на осколках наших судеб построим храм своей любви –

Из скудной утвари домашней, тоскливых и морозных дней, 

Былых воспоминаний, песен, что чем старее – тем грустней,

Совместных ужинов на кухне, о нас с тобой прекрасных слов,

Наперекор постановленьям, державе варварской назло.

Отгородились мы от ночи покровом белой простыни,

Отгородились мы любовью от ненавидящей страны.

28 ноября 2012

Майский снег

Мимо солнечного света,

В полуяви, полусне,

Перечёркивая лето,

Опускался... майский снег.

Он преддверием казался

Неизбежных катастроф,

Изумрудных трав касался,

Меж моих ложился строф.

Он смешался с белым цветом

Вишен, облетевших враз,

Из пророчества, воспетый

Древним слогом страшных фраз.

Он напомнил нам о войнах,

Белым пеплом хиросим

Нёсся к нам во время оно,

Жуток и неотразим.

И, казалось, старый сталкер 

К нам войдёт устало в дом,

И положит чёрный маркер 

На дрожащую ладонь. 

Мост в Риальто

Мост в Риальто, мост в Риальто –

Мост в реальность и обратно.

Остов лодки, взгляд глубокий

(Позаимствован у бога?).

Уплывают стайки рыб

В параллельные миры,

И усатый гондольер

Нас ведёт в скрещенье Лет.

Мост в Риальто, мост в Риальто...

Бот, качаясь в ритме вальса,

Убаюкивает нас –

Что нам голод и война?

– Помнишь, помнишь, Эсмеральда,

На мосту крутили сальто

Клоуны и акробаты?

– Помню – было... никогда-то.

– Помнишь музыку Вивальди?

Маги шли – касались фалды

Элитарного моста.

– Помню, только ты оставь

Путешествия туда,

Где бесчинствует беда.

Мы сбежали в этот сон

Ранней утренней росой.

– Вспомни женщину в Риальто –

Ту, что бархатным контральто

Пела – и её вокал

Уносился в облака...

Мост в Риальто, мост в Риальто,

Мост в реальность и обратно.

Мы останемся вовне...

На обратной стороне.

18 февраля 2015

Мысли из глуши

Думы бывшего горожанина

Какими же великими в деревне

Нам кажутся большие города.

Их гул и суета в нирване ленной –

Как странный вкус заморского плода.

В стихах любое слово – как эпиграф

Для всякой закорючки бытия,

Как будто бы в божественные игры

Играют досточтимые князья.

И по крупинке к нам течёт на темя

Других галактик тайная смола –

Больших миров ниспосланное время,

Как будто крошки с барского стола.

Великие события из книжек

Пугают нас в нетронутой глуши.

Здесь голос мой навряд ли кто услышит,

Здесь не заметят страждущей души.

Вновь облако истаяло до срока,

Доставив нам по капельке дождя.

И лишь мираж к нам привела дорога,

Как будто бы заблудшее дитя.

Я пробую слова свои на ощупь,

Освобождаю птиц из тайных пут.

Их голоса звучат за дальней рощей,

К свободе их прокладываю путь.

8 августа 2013

На озере Симко

У озера Симко с тобою в обнимку,

По парковым тропам, по жухлой листве,

Шагаем «по Грину», как два пилигрима,

Пока над водою закат не истлел.

На озере Симко протяжнее зимы,

И ночи длиннее, навязчивей снег.

И озеро Симко – замёрзшая льдинка,

На ней мы кочуем, как будто во сне.

На озере Симко меня ты спроси-ка:

– А можно я буду последней из Герд?

– Ох, сколько же силы! И как ты красива! –

Ей пряди поправил в ответ на виске.

Я справа налево пишу Королеве

О Вечности Симко, стареющий Кай.

– Здесь Вечность другая? И есть ли у края

Значение родин, уставов и карт?

На озере Симко так мало России,

Хоть есть и церквушка, и купол большой.

И улицы «Волга», «Берёзка», а толку?

Без них или с ними – мне так хорошо!

На озере Симко сверкают росинки,

И чайки, и ветер, и стаи гусей.

На озере Симко в улыбке – морщинки.

Чем осени больше, тем мысли грустней.

9 июня 2016

Недуг несовершенства

Свалил меня недуг несовершенства:

Мне кажется незавершённым всё!

А вроде семена знакомым жестом

Кидались в благодатный чернозём.

Не убраны поля моих творений,

Где пахарь в размышлениях застыл.

Уже над ними прокатилось время,

Трамбуя в неподъёмные пласты –

Застрявших в узком горлышке сомнений,

В стремленьях переделать сотни раз.

Тебя твой бог – недостижимый гений –

Ведёт, пока душа не отнялась.

Я жду – пройдут боязни, как болезни,

И завершится давняя страда.

Плоды сорвутся, и из недр воскреснет

Всё то, что я когда-то настрадал.

21 января 2014

Первый снег

Смотрю на мир из тёмного угла,

Ищу ответы, альфу и омегу.

А за окном – околица бела

От только что просеянного снега.

Да сколько их сменилось за окном –

И лет, и зим, и осеней, и вёсен?

Всё время был я с ними заодно

От саженцев до вымахавших сосен.

А первых чувств забыто колдовство:

Не радуют ни первые снежинки,

Ни в покрасневших листьях старый двор,

Ни красота раскрывшейся кувшинки.

...............................................

Но вот щенок соседский – как юла!

Он хлопья снега цапает в полёте,

Горящие глаза и звонкий лай:

«Поймаю! От меня не удерёте!»

И я подумал – для чего живу,

Ничем лет сто уже не восторгаясь?

Во мне, как тину, злую тишину

Ничто не всколыхнёт, не расплескает.

И я опять всмотрелся в первый снег,

Ниспосланный мне будто во спасенье.

Его я удивлялся новизне,

Мазкам зимы на полотне осеннем.

Я выбежал туда, где замело,

Где воздух на кристаллики крошился.

И лаял мой дружок, и – отлегло,

И снег над нами медленно кружился...

7 декабря 2014

Полоскание

У неё в субботу много стирки,

И бельё своё, схватив за шкирку,

Изогнув натруженные плечи,

Баба прополаскивала в речке.

Простыни, подштанники, рубашки,

Облака – как белые барашки,

Полоскалось всё в водовороте –

Так уж повелось у них народе.

Всё потом пристёгивала к дому,

Да к верёвкам грубою ладонью.

Всё, что постирала, – эка небыль:

Баба прополаскивала в небе.

И качало на ветру станицу,

Возбуждённо голосили птицы.

Пугало и то, взмахнув руками,

Полоскало выцветшие ткани.

...............................................

Баба прополаскивала... небо,

Очищала грязную планету

От беды, послевоенной гари,

И судьбу свою, что искромсали.

Чистыми пелёнками простыми

Отскребала этот воздух дымный.

Утверждала мирные начала,

Тихо причитала и прощала.

...............................................

Годы шли, она – уже старушка –

Продолжает те же постирушки,

Чтобы чище был над нею воздух:

Вот бы к сроку всё закончить, вот бы...

6 мая 2015

Птичье

Дети раковых больниц, пропитанных лекарством подушек,

Попадают прямо на небо, настолько чисты их души.

Но до этого им дарят огромные рыжие крылья,

Чтоб напоследок над землёй, над семьёй воспарили,

Напрыгались, налетались, наигрались в детство,

Отвыкли от боли, забыли перипетии бедствий.

Наигрались в любопытных юрких чернильных птичек –

Дети павших чубов, облетевших косичек.

Потому ли так бойко они щебечут, лепечут,

Чуть ли не в руки лезут, садятся на плечи?

Может быть, рыжекрылые – и это последнее из ребячеств –

Обращаются в птиц, потому что те никогда не плачут.

Июль 2016

Снеговой шар

Завывает, завывает предвечернею порой.

В самой сказочной избушке наш несказочный герой.

Сколько помнит: снег – от века, без начала, без конца.

От младых ногтей Вселенной, сотворения творца.

А снежинки будто смотрят в щели сомкнутых гардин,

В горечь недопитой водки, недоеденных сардин.

И щебечут, и смеются над безумным стариком,

Что живёт здесь неприкаян, ни при деле, ни при ком.

Вышел он во двор, шатаясь: Сколько баллов «за бортом»?

И ловил снежинки, щурясь, старческим беззубым ртом.

Здесь, на маленькой планете, позабыт и он, и снег.

Антикварная игрушка, погребённый дом и век.

30 ноября 2016

Тайна рождения

Брожение клеток,

Круженье умов.

На краешке лета –

Эротика снов.

Распахнуты очи

У сомкнутых тел.

– Ты этого хочешь?

– Давно я хотел!

И в воздухе тает

Какой-то... намёк?

Неровная стая

Ребячьих имён.

– Какое ты любишь?

– Елена, Андрей...

– Придумают люди!

– А ты – не робей!

Химический опыт,

Бинарный угар!

Мы – жадные оба

И... сжата рука.

Рождается первой

Душа или плоть?

Ты даришь мне нервно

Свой сорванный плод.

Молекулы крови?

Крупинки души?

От нашей любови –

Стремление... жить!

Деление клеток –

До первой весны.

На краешке пледа –

Влюблённые мы.

– И всё – как обычно...

– Да, в норме, кажись?

Но в тайном величье

В тебе – непривычная

Теплится жизнь.

Сентябрь 2016 

Убывание лета

Самый длинный день с апогея пошёл на выдох, на убыль –

Как твои улыбающиеся, но уже печальные губы,

Как луна ущербная – ущемляется в тонкий месяц,

Как надежда на то, что быть суждено нам вместе.

Это так утекает, старится наше лето,

По капле, минутам недобранного нами света,

Заплатив нам жизнью, теплом, подобно шагреневой коже!

Осень – агония лета, что кромсает его и гложет.

А цветы осенние лето заполонили

На долгие – вдоль дорог и рек – квадратные мили.

Каждый день ими осень тычется, будто мордой.

Лето уходит походкой уставшей, но довольной, гордой.

С надеждой на меня, как на небо глядишь – ни мёртвая, ни живая.

К сентябрю закончила то, что три месяца вышивала –

Тёплый плед... на двоих, но так, чтобы прижаться тесно:

Намёк на то, что зима не страшна, если держаться вместе.

Почуяв счастье, как солнце стоишь румяна.

И я, усмехнувшись в усы, что-то довольно промямлил.

И всё больше жмурится лето – от радости ли, от боли?

А мы – распахнули окно и глянули в спелое поле.

Сентябрь 2016

Улиточные притчи

Я уехал от прекрасных мадонн,

Поселился в заповедном краю,

И улитки атакуют мой дом,

Птицы певчие Oсанну поют.

За озёрной проживаю водой,

Подо мной животрепещет земля.

Сколько ползают под нашей пятой

Всякой твари – и козявка, и тля.

От столичных я уехал громад,

Оторвался от мирской суеты.

Не спеша улитки тащат дома,

Огибая и меня... и цветы.

Воздух сладок и душист, как нектар,

Разбираться стал я в пении птиц.

И жалею – сколько в жизни «тогда»

Не увидел отпылавших зарниц.

Да смогу ли я войти в этот ритм,

Где как будто воздух тонкий застыл?

Где улитки не быстрее зари,

А приметы так у счастья просты.

Я мелодии сменил и тона,

Не привыкну к тишине я никак.

И ажурные приносят дома

Эти твари к огрубевшим ногам.

Может, это вот такая игра?

И улиточные притчи о том,

Как непрочен мой искусственный рай,

И насколько хрупок собственный дом.

17 мая 2016 

Эти странные сны

Эти странные сны, где бегу – как лечу...

Над рекой и травой, и не страшно ничуть.

Где вы все там, внизу? Молча машете мне, 

Погребённые временем, тайной теней.

Эти странные сны, эти странные сны, 

Где бежим друг за другом, прекрасные мы.

Оттолкнувшись, взлетаю над твердью земной.

Ты взываешь: «Постой!», устремляясь за мной.

Эти странные сны, где летишь в толще бурь, 

Как поэт Ариэль, как с каната – Тибул.

Ну, а руки твои, как стрекозьи крыла,

Ты стрекочешь солистка сверчковых рулад.

И, поймав, приближая к ревнивым глазам,

Ты меня изучаешь, не веря, а сам

Я себя отпускаю от бабочек-муз:

Никуда не уйду и, конечно, вернусь....

Эти странные сны, эти странные сны...

30 мая 2016