Милый, милый, смешной дуралей,
Ну куда он, куда он гонится?
Неужель он не знает, что живых коней
Победила стальная конница?
Сергей Есенин
Ах, душа моя косолапая.
Что болишь ты у меня, кровью капая.
Кровью капая в пыль дорожную,
Не случилось бы со мной невозможное...
Юлий Ким
И была Эпоха. А имя ей было – Развитой Социализм. И вот в недрах этого Развитого Социализма, в той его части, которую позже назовут кратким, но ёмким словом Застой, в восьмой день месяца сентября 1974 года родился мальчик. А город звался Челябинск-40, он же Озёрск и Челябинск-65. В этом закрытом городе находился комбинат «Маяк» – огороженная территория во глубине сибирских руд Уральских гор, где ковался ядерный меч Страны Советов. Ныне он в основном известен масштабными радиоактивными заражениями окружающей среды.
Родился мальчик в семье интеллигентов в первом поколении. И наречён он был Борисом, может быть, в честь отца. Не зря, наверное, ведь во многом повторит он своего отца в его увлечениях и привязанностях.
Отец мальчика, Борис Петрович Рыжий, был крестьянских кровей, родом из глухого сибирского села Кошкуль, что в Омской области. Паренёк из деревни стал известным учёным, доктором наук, профессором. И мама, Маргарита Михайловна, хоть и родилась в Москве, но корнями – деревенская. И трудное своё безотцовское детство провела в деревне Скрипово Орловской области у бабушки, матери отца. Позже тоже стала интеллигентом в первом поколении – обучилась на врача-эпидемиолога.
Родителям повезло. Становление их личностей пришлось на пору ХХ съезда КПСС, развенчавшего культ личности Усатого Вождя. А вслед за съездом пришла Оттепель. И родители Бориса Рыжего успели надышаться воздухом Оттепели и Свободы. Вздох был глубоким, на всю оставшуюся жизнь им хватило этого дыхания.
Борису Рыжему исполнилось 6 лет, когда родители поменяли, как говорится, «шило на мыло», переехав в Свердловск, в район, именуемый «Вторчерметом» Там и прошли его детство и юность, там и родились его первые поэтические строки. А было отроку в то время 14 годков.
«Вторчермет» въелся в память так остро, что через годы понятие это выливается в стихотворные строчки:
* * *
Приобретут всеевропейский лоск
слова трансазиатского поэта,
я позабуду сказочный Свердловск
и школьный двор в районе Вторчермета.
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
Не в плане не лишённой красоты,
но вычурной и артистичной позы,
а потому что там мои кенты,
их профили на мраморе и розы.
На купоросных голубых снегах,
закончившие ШРМ на тройки,
они запнулись с медью в черепах,
как первые солдаты перестройки.
Пусть Вторчермет гудит своей трубой,
Пластполимер пускай свистит протяжно.
А женщина, что не была со мной,
альбом откроет и закурит важно.
Она откроет голубой альбом,
где лица наши будущим согреты,
где живы мы, в альбоме голубом,
земная шваль: бандиты и поэты.
И если понятия «Эпоха», «Развитой социализм» воспринимаются абстрактно, то в стихотворении молодого поэта эпоха выступила осязаемой реальной явью, в этих строчках, как в фотографическом снимке, обнажился психологический портрет той эпохи. Будничный и роковой.
Из газет Эпохи:
Важно не отпугнуть
Не секрет, что есть люди, которые в успехе перестройки сомневаются. Сломать стену их неуверенности можно, только показав положительные результаты. Об этом говорит и академик Т. И. Заславская («АиФ», № 44).
Пусть пока «сомневающиеся» и даже «уклоняющиеся» наблюдают за нами со стороны. Главное, чтобы не мешали, не препятствовали. Есть среди них и те, кто привык жить на всём готовеньком... Но основная-то масса верит в то, что намеченное будет выполнено, что мы не отступим. Так давайте обойдёмся пока без сомневающихся. Они же всё равно придут к нам, пусть с опозданием. Если же мы начнём отпугивать их слишком жёстко, то совершим ошибку. Это нанесёт вред н демократии, и нашему делу в целом.
И. Кошутин, преподаватель, 24 года, Челябинск («АиФ», 1987, 26 декабря).
Источник надежды для народов
Семидесятилетие Великого Октября – главная тема международных средств массовой информации. В центре внимания газет, радио и телевидения – доклад «Октябрь и перестройка: революция продолжается», с которым выступил в Москве Генеральный секретарь ЦК КПСС М. С. Горбачёв. Подчёркивается, что итоги пути, пройденного за 70 лет Советской страной, – это замечательные победы социализма, непреходящие ценности социалистических общественных отношений, торжество марксистско-ленинского учения («Правда», 1987, 7 ноября).
По просьбе читателей помещаем отчёт о брифинге, состоявшемся 23 декабря в ГУВД Мосгорисполкома на Петровке, 38.
Заместитель начальника орг-инспекторского управления ГУВД В. Стрелков рассказал о состоянии дел по охране общественного порядка в г. Москве за последнюю неделю. В частности, на 6%, по сравнению с тем же периодом прошлого года, сократилось число совершённых преступлений. На 11,6% уменьшилось число квартирных краж. Число изнасилований увеличилось с 3 до 10, произошло 4 убийства.
Особо было отмечено, что 60% раскрытых преступлений совершено не москвичами, а приезжими. Так, 20 декабря двое преступников, приехавших «развлечься» в Москву из Горького, угрожая обрезом, пытались изнасиловать 20-летнюю девушку. При оказании сопротивления потерпевшая получила смертельное огнестрельное ранение. Преступники были задержаны («АиФ», 1987, 26 декабря).
Программа телевидения:
7 ноября 70 лет Великой Октябрьской социалистической революции
ПЕРВАЯ ПРОГРАММА. 8.00 – Новости. 8.15 – Документальный фильм «В Ульяновск, к Ленину». 8.45 – «Песни наших отцов». Концерт детской художественной самодеятельности. 9.10 – «Поэты – Октябрю». Поэтическая композиция. 9.40 – Москва. Красная площадь. Военный парад н демонстрация трудящихся, посвящённые 70-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. По окончании – Песни н танцы народов СССР. 12.30 – Документальный телефильм «Разлив» (Ленинград). 12.40 – Труженики промышленности и сельского хозяйства – лауреаты Государственных премий СССР 1987 года. 13.40 – «Смело. товарищи, в ногу!» Революционные песни. 13.45 – «Памяти павших борцов за Советскую власть. Минута молчания». 14.03 – Г. Свиридов «Патетическая оратория» для солистов, хора и оркестра на слова В. Маяковского. 14.40 – Художественный фильм «Гори, гори, моя звезда». 16.10 – Мультфильм. 16.20 – Фильм-спектакль «Большевики». Автор – М. Шатров. В перерыве – Новости. 18.50 – «В. И. Ленин. Страницы жизни». Кинодокументы. 20.00 и 22.30 – «Вас приглашает Ленинград». Музыкальная программа. 21.00 – Время. Репортаж о военном параде и демонстрации трудящихся, посвящённых 70-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции («Правда», 1987, 7 ноября).
Первые поэтические строки появляются на свет, когда Борису Рыжему исполнилось 14 лет. И в этом же своём четырнадцатилетии Борис становится чемпионом города по боксу. Да и города непростого – «миллионника». И в этом странном переплетении поэтического и бойцовского явно прослеживается генетика. Генетика – слово иностранное, иностранцами «придуманное», заклеймённое сталинским законодательством, а оказалось, что ей, генетике, подвластно очень многое.
Поэтическое – это отзвуки отцовской романтики. И в одном из стихотворений Борис скажет:
* * *
А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! –
представь себе... А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
…
Я за отца досматриваю сны:
прозрачным этим озером блуждаю
на лодочке дюралевой с двустволкой,
любовно огибаю камыши,
чучела расставляю, маскируюсь
и жду, и не промахиваюсь, точно
стреляю, что сомнительно для сна.
Что, повторюсь, сомнительно для сна,
но это только сон и не иначе,
я понимаю это до конца.
И всякий раз, не повстречав отца,
я просыпаюсь, оттого что плачу.
Бойцовское – это от мамы, Маргариты Михайловны. Девчонкой угодила она в немецкую оккупацию, угнана была при немецком отступлении в Германию вместе с мамой и бабушкой, пережила рабство на чужбине, а вернувшись домой, в родную деревню, натолкнулась на злобное презрение сельчан, мол, «отъедалась в войну на бауэрских хлебах». И выстояла, выдюжила и перед рабством, и перед унижениями, и возвысилась над этим презрением, стала врачом. Добавим к этой генетике ещё и «вторчерметовскую» закалку.
От отца достались также увлечённость и привязанность к отцовской науке – геофизике. Закончен Университет по этой специальности, аспирантура, написаны будут 18 научных работ по специальности. И – экспедиции по всему Северному Уралу. Романтика!
* * *
Я работал на драге в посёлке Кытлым,
о чём позже скажу в изумительной прозе, –
корешился с ушедшим в народ мафиози,
любовался с буфетчицей небом ночным.
Там тельняшку такую себе я купил,
оборзел, прокурил самокрутками пальцы.
А ещё я ходил по субботам на танцы
и со всеми на равных стройбатовцев бил.
Боже мой, не бросай мою душу во зле, –
я как Слуцкий на фронт, я как Штейнберг на нары,
я обратно хочу – обгоняя отары,
ехать в синее небо на чёрном «козле».
Да, наверное, всё это – дым без огня
и актёрство: слоняться, дышать перегаром.
Но кого ты обманешь! А значит, недаром
в приисковом посёлке любили меня.
Но... как там у Высоцкого Владимира Семёновича? «В суету городов и в потоки машин возвращаемся мы – просто некуда деться...»
В поэзии Бориса Рыжего вы не встретите пастельных тонов, даже в лирических стихах. Его поэзия похожа на геометрию конструктивистского авангарда двадцатых годов, на геометрию ломаных линий городского пейзажа. И нет в ней разноцветья красок, лишь чёрно-белая графика.
В его стихах, в бытовых зарисовках стало явственно проявляться Время. Уже минула скоротечная Перестройка с её радужными надеждами и «перспективами», а за нею уже поспешает иное время, вернее, БЕЗВРЕМЕНЬЕ, с его ломаными судьбами и десятками тысяч человеческих трагедий. «Не привыкать...» В России не раз и не два надежды сменялись их обвальным крушением...
И появляются строчки, как портрет Безвременья.
* * *
Зависло солнце над заводами,
и стали чёрными берёзы.
…Я жил тут, пользуясь свободами
на смерть, на осень и на слёзы.
Спецухи, тюрьмы, общежития,
хрущёвки красные, бараки,
сплошные случаи, события,
убийства, хулиганства, драки.
Пройдут по рёбрам арматурою
и, выйдя из реанимаций,
до самой смерти ходят хмурые
и водку пьют в тени акаций.
Какие люди, боже праведный,
сидят на корточках в подъезде –
нет ничего на свете правильней
их пониманья дружбы, чести.
И горько в сквере облетающем
услышать вдруг скороговорку:
«Серегу-жилу со товарищи
убили в Туле, на разборке...»
* * *
Восьмидесятые, усатые,
хвостатые и полосатые.
Трамваи дребезжат бесплатные.
Летят снежинки аккуратные.
Фигово жили, словно не были.
Пожалуй, так оно, однако.
Гляди сюда, какими лейблами
расписана моя телага.
…
Пойду в общагу ПТУ,
гусар, повеса из повес.
Меня обуют на мосту
три ухаря из ППС.
И я услышу поутру,
очнувшись головой на свае:
трамваи едут по нутру,
под мустом дребезжат трамваи.
Трамваи дребезжат бесплатные.
Летят снежинки аккуратные.
Хронология событий времён Перестройки:
• 7 мая 1985 года – Постановление СМ СССР «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма, искоренению самогоноварения».
• 23 мая 1986 года – Постановление СМ СССР «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами».
• 19 ноября 1986 года – ВС СССР принял Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности».
• 6 мая 1987 года – Первая несанкционированная демонстрация неправительственной и некоммунистической организации общества «Память» в Москве.
• 25 июня 1987 года – Пленум ЦК КПСС рассмотрел вопрос «О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой».
• 30 июня 1987 года – Принят закон СССР «О государственном предприятии (объединении)».
• 30 июля 1987 года – Принят «Закон о порядке обжалования в суд неправомерных действий должностных лиц, ущемляющих права гражданина».
• Август 1987 года – Впервые разрешена безлимитная подписка на газеты и журналы.
Ах! Как красиво! Как впечатляюще! Как вдохновляюще!
«Я планов наших люблю громадьё!» – писал в своё время Владимир Маяковский.
Постперестроечное время обернулось кошмаром.
В провидческих стихах Бориса Рыжего, где не было никаких попыток анализировать Безвременье, а был лишь цепкий взгляд очевидца, вдруг (да не вдруг, а непроизвольно!) отчётливо обозначилось резкое несоответствие официоза и реальной картинки бытия.
Только справа закроют соседа, откинется слева:
никого здесь не бойся, пока мы соседи, сопляк.
И опять загремит дядя Саша, и вновь дядя Сева
в драной майке на лестнице: так, мол, Бориска, и так,
если кто обижает, скажи. Так бы жили и жили,
но однажды столкнулись – какой-то там тесть или зять
забуровил за водкой, они мужика замочили.
……………………………………………………
Окраина стройки советской,
Фабричные красные трубы.
Играли в душе моей детской
Ерёменко медные трубы.
……………………………………………………
Витюра раскурил окурок хмуро.
Завёрнута в бумагу арматура.
Сегодня ночью (выплюнул окурок)
мы месим чурок.
……………………………………………………
Отполированный тюрьмою,
ментами, заводским двором,
лет десять сряду шёл за мною
огромный урка с топором.
А я от встречи уклонялся,
как мог, от боя уходил –
он у парадного слонялся,
я через чёрный уходил.
И вспомнился вместе с этим «уркой» «Чёрный человек» Сергея Есенина...
Разочарование... Вот главный «лейтмотив» (ах, как же не нравится мне это «липкое, клейкое» слово...) стихов Бориса Рыжего во времена его юности, молодости...
И всё чаще у него появляются нотки настолько пессимистические, несвойственные молодому человеку, что впору говорить о «похоронном» настроении…
Но где бы мне ни выпало остыть,
в Париже знойном, в Лондоне промозглом,
мой жалкий прах советую зарыть
на безымянном кладбище свердловском.
………………………………
Жизнь, сволочь в лиловом мундире,
гуляет светло и легко,
но есть одиночество в мире
и гибель в дырявом трико.
………………………………
Мы умерли. Озвучит сей предмет
музыкою, что мной была любима,
за три рубля запроданный кларнет
безвестного Синявина Вадима.
………………………………
Дождь в Нижнем Тагиле.
Лучше лежать в могиле.
Лучше б меня убили
дядя в рыжем плаще
с дядею в серой робе.
Лучше гнить в гробе.
Места добру-злобе
там нет вообще.
Трагическое, но давно самим собой предсказанное произошло 7-го мая 2001 года. Борис Борисович Рыжий добровольно ушёл из жизни.
Странное, до ужаса суеверное ощущение не оставляет меня. Да ведь это уже было в истории русской литературы. И был молодой человек, «повеса», как иногда называл себя и Борис Рыжий, и в том же двадцатисемилетнем возрасте, по сути, добровольно ушедший из жизни, самоубийственно подставив себя под пулю... Да и поэзией они увлеклись «одновременно» – в возрасте 14-ти лет.
А имя поэту было Михаил Лермонтов. Что ещё сближало их? БЕЗВРЕМЕНЬЕ...
А отличало друг от друга – эстетика стихосложения. Да и не мудрено. Ведь отделяло их друг от друга чуть более 150-ти лет…
Из Владимира Семёновича Высоцкого:
Что-то воздуху мне мало, ветер пью, туман глотаю,
Чую с гибельным восторгом – пропадаю! Пропадаю...
Все иллюстрации взяты из открытых интернет-источников
© Яков Каунатор, 2015.
© 45-я параллель, 2015.