* * *
Прибой на берегу слышней в ракушке,
Послушай – и покажется века
Издалека приветствуют тебя.
И сквозь шторма восстанет песнь глубин,
И ты сольёшься с музыкой вселенной,
Селёной очарован и влюблён
И вглубь морей, и в маревую высь,
И в мысль об одиночестве превечном,
Расцвеченном ребячеством души.
Поёт душа, ей подпевает ночь
Точь-в-точь как эхо моря и Селены
И пены нежной Млечного Пути.
Какой восторг! Какой души полёт!
Поёт ракушка – и ещё немножко
На Путь поставит лунная дорожка.
* * *
Спасся только один Одиссей –
Прохиндей среди всех прохиндеев. –
Девы моря его от души
Обошли своей пылкой любовью.
Потому прохиндей хитроумный
Так и умер, старанием лопнул
Пенелопы, хранившею верность
Лишь его безразмерной казне.
А простые матросы по воле
Школы моря отдались сиренам
И в безмерном желании милых
Все погибли во имя любви.
* * *
1.
Ни души. Я улыбаюсь звёздному небу,
Где я не был разве что наяву,
Ведь живу-то я от мечты до мечты.
Дым сигареты кольца рисует
И лунами тает, как облачко солнечным днём,
Когда окоём не достанешь руками.
А ныне он рядом, но такой он притворный,
Как взоры красивых подружек с посулами рая,
Который вот рядом, да не достигнешь его.
Ближе обе Медведицы и верная фляжка с вином.
Напоён, окрылён ручейком виноградным,
Я с отрадой седлаю Пегаса.
Прелести дольной прелестней на небе раздолье,
Только Кастальский ключ не иссяк бы литровый,
Где лавровые рощи и Лира для сладостных песен.
2
Полёт восторга, пламенное чувство –
Искусств искусство, чудный дар Евтерпы –
В нем слепо разум извивается червем.
Когда поём, мы сердцу лишь подвластны,
Ведь страстны только нежные желанья,
А не посланья хладнокровных мудрецов.
Извечно средь певцов те достигали цели,
Кто пели звуки, мысль в словах колебля,
Как если б е.ля помутила разум их.
И разом их Евтерпа одаряла –
Кроила им плащи из идеала,
И знала, тем плащам износа нет.
* * *
Ты до земли, ты до вселенских вод,
Ты – плод мечты и райского каприза,
Ты – призрак счастья, грёзами обещанный,
Ты – женщина, ты – море, ты – волнение.
* * *
Весь день под струны арфы летний ливень
Тоскливо славил допотопные века,
Пока же ночь бродила где-то рядом,
Отрадой были мне бокалы коньяка.
Издалека другая музыка возникла,
И ликом милой озарились навсегда
Вся моя радость, города и веси –
Всё поднебесье и в руке рука.
Всё поднебесье пахло её телом,
А свиристель любовно дул в свирель,
И хмель кружил в объятиях планету
Под эту крылатую и сказочную трель.
И сами мы похожи на пернатых,
Объятых вечным солнцем в вышине,
Горим в огне, горим в любви бессмертной
Так достоверно, словно бы во сне.
* * *
Ветер на море – вот и зебра белополосая.
До сини осенью не расстаёшься с пляжем
Отважно, словно мальчишка ты, а не девчонка,
В чём-то похожая на меня восьмилетнего.
Знаешь, с лета я тоже влюблён в тебя, как в море,
очень.
Из всех девчонок только ты лучше даже мальчишек,
Ты слишком красивая, хоть дразнят тебя раскосой,
У тебя светлые косы, ты – зебра белополосая.
* * *
Меж листочков вишенки вишенки краснеют,
С нею дружелюбно светится гранатник.
А поодаль грядка розовой редиски
И описка яства прелесть тамариска.
Всех как деток нежит солнышко из Рая,
В облачка ныряя и играя в жмурки,
А сосед дочурку вон уводит в плаче,
Где на палке скачет босоногий мальчик.
* * *
Почему шоколад соблазнительно тонок,
Почему у девчонок всех грудь вырастает,
А сорока летает так низко к земле?
Почему злей соседа на свете нет зверя,
Почему ему верят – сморкаясь в платочек –
Что на дочку его положил я свой глаз?
Оба глаза при мне, я не гадкий ребёнок,
Вижу я – у девчонок всех грудь вырастает,
А сорока летает так низко к земле.
* * *
Как же тебя не любить такую рыжую,
Пижма, подсолнух, солнышко летнее,
Ленты сбегают с грудей горными лыжами,
Стрижки не знают ко́сы твои чудесные!
Лестно тебе, что встречный тобой любуется,
Улица светится и от тебя красуется,
Спутница радости, солнца и восхищения,
Ты воплощение Музы, ты вдохновение.
* * *
Звёзд ты коснешься – звенят бубенцы,
А концы твоих кос с светляками молчат.
Так всегда по ночам тихий звон с тишиной,
А вот днём надо мной дружный хохот девчат.
Это девчатам от звезд ли звонки,
Иль светляки тишину им доносят?
Косы твои мой язык заплетают,
А расплетают, когда ты не возле.
* * *
Ты приходишь смешливая, а я по уши влип,
Лип в аллее не счесть, так считаешь их долго…
Вдруг рычание дога, прервала ты занятье –
И в объятья мои – и воробушком затрепетала.
Слепок с Евы, ты словно стала снова ребром –
Что мне делать, скажи, – я люблю воробьёв?
* * *
Юнец, его подруга – мы вдвоём –
Всё в золотом сиянье лунной чаши,
И наши губы дышат волшебством,
Когда идём по саду, словно чащей.
Там уже росы, звёзды и луна,
И тишина, и влажная тропинка,
Калитка среди бузины видна,
И так чудна за нею ежевика.
Не ночь, а словно мир весь из вина,
И не луна, а пруд и в нем та чаша,
Что раньше заплывала в облака,
Пока нас опьяняли губы наши.
* * *
Здесь тихая радость твоя и моя,
Земля красотой нездешняя,
Черешня с рассыпанным духом вина,
И с выше луна нам завещанная.
Вот тихая гавань, твой дом под горой,
И пёс, как родной, выбегает навстречу,
И речка, бегущая за поворот,
И с боку ворот калитка помечена.
Не скрипнет она. Мы по саду пройдем,
Ты в дом залетишь мотыльком нежнокрылым…
И мило твой пёс мою в руку лизнет,
А рассвет прохладой обнимет.
* * *
В цветастом платье, опоясана, стройна,
Вольна, как ветер на безлюдном побережье,
Небрежно ты с вольной играешь в догонялки.
Яркий ореол твоих огнистых прядей
Сияньем рдяным затмевает солнце
И не даётся набегающей волне.
В огне глаза мои, и сердце, и волна,
Она лизнуть твои ступни стремиться,
Но птицей ты взлетаешь, торжествуя.
Струи, прозрачные до слёз, стекают к волнам –
И снова повторяется набег
На берег, чтоб пленить тебя волной.
И вот, самой себе смеясь, обтянутая платьем,
Стоишь в объятьях ты взволнованного моря
На мое горе краше Афродиты.
* * *
Лисоньке
Туманен лик луны, как мои мысли,
Зависли звёзды над немой лагуной,
А юный ветерок ухмылкой лисьей
На листьях зыби пробуждает струны.
Он вкрадчивый, блажной, рыжеволосый,
Как её косы с золотым отливом,
Он говорливый – как его заносит
В сладкоголосой легкости счастливой! –
Он шелесты волны и побережья
Разносит бережно в ритмических повторах,
Он вторит вздохам, грёзам самым нежным
Прилежным дирижёром в этом хоре.
И льётся тишина в созвучьях мысли
Зачем зависли звёзды над лагуной,
А юный ветерок ухмылкой лисьей
На листьях зыби пробуждает струны?
* * *
Ты одна полюбила меня за стихи,
Мастихин твой смешал краски –
И красным все стало, как ты.
Потому ты и любишь эти стихи.
* * *
Ты прижимаешь к груди, подносишь к губам своим алым, –
А потом крылато проносишься в комнату в поисках вазы –
Бокалы роз, наполненные пьянящим вином аромата,
И сразу весь дом наполняется щебетом счастья.
* * *
Быль о море пришла из бутыли –
Пили море рассветные зори,
Беспризорно качалась лодчонка,
А девчонка горела звездой.
Нежно юность вернулась с бокалом –
Эти алые щеки её,
Колотьё двух сердец, поцелуи,
Лунный взгляд, освящающий ночь.
Дно бутыли, увы, не морское –
Не рискуя идти до конца,
Я юнца оторву от девчонки,
От её огневого лица.
* * *
Бутыль. Мы пьём из горлышка,
Солнышко мое,
Житьё-бытьё нам побоку,
Богово святым.
Пусть речи твои грубы –
Как выпьешь, это ты ли?! –
Весь мир, где твои губы
На горлышке бутыли.
* * *
Ты засыпаешь, последний бокал был лишним –
Вишнёвый цвет так осыпается быстро под ветром, –
Мерным дыханьем твоим полнится слух мой влюблённый,
А наклонённой головкой беспомощна ты, как ребенок.
Вот ты в постели что-то сопишь своим сновиденьям,
Где я, быть может, тоже с тобой попиваю вино…
Боже ты мой, разве можно такой быть прекрасной,
Праздник ты мой, моя нежность, безумье моё!
* * *
В раздоре море. Ты да я, ветреный.
Кедрами игольчатые волны встают,
А приют нам – киликийских пиратов посудина.
Волны, как пудели, у груди твоей порой,
А потом, вновь по форме став волной,
Со мной оставляют тебя, сирену.
Метилену мы не увидим – её еще нет,
Но глянь, вон воздет в небо Мемфис
Точь-в-точь как феникс после ссоры…
Улыбнись, то пиратов были раздоры.
* * *
Люблю дымок спалённой жнивы
Лермонтов
Глянь, одинокая берёзка на холме
Напоминает стих о той чете их. –
Смотри, стих ветер, облака пасущий! –
Послушай, если ты уйдёшь к другому,
Не будет грома, молнии, а тучи
Отучать от безумств моих тебя.
Губя любовь, забудешь наши встречи,
И вечный вечер, опуская веки,
Навеки скроют ту берёзку на холме
* * *
Покатай ребёнка в свою усталь на пони,
Или дай насмотреться, как морские кони-дельфины скачут –
И о плаче забудет он, счастливейший в мире.
А я, если мне даже дадут напиться вина вдоволь,
Как забуду, что я бездомный и ты от меня собралась уйти
По такому пути, на котором ни дельфинов, ни пони.
* * *
То не лев кому-то машет лапой,
А внезапно ветер с побережья
Прибежал – и в памяти качнулись
Улицы в акациях цветущих.
Лучше мне и вовсе не родиться,
Коли птицей не могу летать,
Ты опять целуешься с другими
И в обнимку верещишь в кустах.
На устах твоих туман обмана,
Пьяный ветер, словно за бортом,
Но потом в задумчивости скажешь:
–Знаешь, не ходи так далеко.
* * *
Белел Млечный Путь у нас в изголовье,
А лодкою месяц пред нами белел,
И пел до утра мне небесные песни
Твой запах телесный душистой айвы.
Созвездие Льва промелькнуло, а Дева
Как Ева со Змием средь тёмных ветвей…
Отпел свою песнь соловей голосистый –
И плод золотистый сорвал прохиндей.
* * *
Идёшь, покачивая бедрами, –
Так в норд волнуется волна –
Тесна им креповая юбка,
Как шлюпка всем, кто с корабля.
Эх, сколько их в твоем фарватере!
Кильватер с милю из зевак,
Подай лишь знак какому умнице –
И пришвартуется моряк.
И будет ветер-заводила
Покачивать всю ночку борт,
И под аккорд рассвета ранний
Избранник твой покинет порт.
А ты пойдешь, качая бедрами,
От бодрой ноченьки пьяна
И, как волна всегда наутро,
Еще тепла и холодна.
* * *
Мечтая, ты плачешь над гробом открытым моим –
Стоим мы, прощаясь, по-летнему в тёмной аллее –
Моленья твои – «Храним будь любовью моей!» –
По мне, тяжелей святотатства святоши.
Так что же, храни в сердце траур весёлый по мне –
На адском огне в кипятке ты свари их вкрутую –
Но дай мне другую любить, как любил я тебя,
Тебя, ангел мой, незабвенную и неземную.
* * *
Женщина шла за мной, как овца за бараном,
Рано стал я вожатым и провожатым влюблённым,
Мир по весне был зелёным, и сам я зелёным был,
Пыл – без границы, во встречной – зарницы, жизнь что сон.
Так колесо все катилось мимо злокозненной своры,
Горы и реки нам не помехи, мы ведь одни,
Ночи и дни наше спасенье море желаний
В дальней дали, где купаются в волнах любви.
* * *
Ворона проворонит сыр лишь в басне,
Напрасно женщин баснями кормить,
Нить жемчуга избраннице понятней
Невероятной сказки о любви.
* * *
В лепете юноши жизнь – это женщина,
Но она явная трещина жизни,
Тризна по детским и юным летам,
Там, где кочует мечтаний туман.
Ветер по морю и в голове,
А в синеве себе птица парит,
Вряд нам парить, хоть пройтись в небе пешим,
Женщина – крест наш, она же – магнит.
* * *
Ты – женщина. Что знаешь ты о рае?!
Я умираю, когда яблоки граната
Даешь ты подержать моим ладоням,
Те два граната, что бесчувственно несешь,
Как брошь какую, побрякушку, украшенье.
* * *
Сражённый стрелой Ориона,
Под балконом твоим стою оголённой осиной,
И спину мою обдаёт дыхание осени поздней
Со слёзным порывом мороси.
Совести нет ни у звёзд, ни у женщин,
Конечно, им хочется спать в непогоду,
Но что их роду к ним страстная тяга
Гуляки ночного и звёздочета?!
* * *
Варакушка на ушко поёт что соловей,
Осоловей на травушке от песенки моей.
Молчишь, как небо пред грозой, две молнии в глазах,
Ты – егоза, но я тебя объятием связал.
Сокрылись бёдра для меня в тугое полотно,
Шуршит оно как шепоток, что нежной лишь дано.
Ты пахнешь голубым цветком, ты – море, ты – волна,
Ты из огня, как солнце дня, как неба глубина.
Варакушка поёт мечте, кислинкой веет ель,
Он хмель всё веет средь полей, а я уж охмелел.
В зрачки твои широкие как в зеркало гляжусь,
Пусть муж твой изгаляется, что я пролётный гусь.
* * *
От луны и фонарей
тень моя двоится –
две девицы на́ сердце,
обе нежнолицы.
По аллее я брожу,
словно приведенье,
мои тени расплясались,
словно на раденье.
Петухи уж ночь отпели
своим дурам курам,
утро светится улыбкой
зорьки златокудрой.
Нет, не слёзы заблестели –
росы на ресницах…
Нет, не выбрать мне девицы –
все они царицы.
* * *
Твоё из шелка беленькое платье
Шуршит в объятьях – как же ты худа! –
И никуда теперь тебе не деться.
Любимая, ты пёрышко лебяжье
И даже легче, ты цветенье мая,
Ты опьяняешь, ты букет вина.
Ты от земли меня уносишь к солнцу,
И льётся голосок твой, полня слух мой
Игрой струны, протянутой от сердца
До умопомраченья, до виденья,
До наважденья Млечного Пути –
До нитей шёлка беленького платья.
* * *
Ты заплачешь, мне станет темно…
Я давно по деревне тоскую.
Городскую, затянешь тебя,
Где кривая изба да корова?
Она рёва такая ж, как ты,
Так она луговину голубит,
Губы нежно цветы теребят,
А телят без ума она любит.
Выйдешь в поле, а там никого!
Каково! Только ночка и мы!
Ни толпы, ни машин, хоть не поздно;
В небе – звёзды, в траве – светляки.
***
Подойдёшь. Обоймёшь. Молвишь:
«Дождь за окном» –
Запылает огнём опьянённое сердце,
Эти сети дождя, словно сети твои,
От любви никуда огневому не деться.
Да куда ему деться, если счастье сулишь,
Где лишь свет ночника, покосившийся дом?
Но в кривом этом мире есть твой голосок,
Локоток поцелуйный да дождь за окном.
* * *
Помнишь, зори смыкали нам веки,
Словно реки, сливались ладони?
Я запомнил, а ты позабыла,
Что шептала, что милым звала.
Впрочем, может с другой тебя спутал,
Это утро с дождём виновато,
Мне не надо в сонливую осень
Вспоминать то, что было когда-то.
* * *
Дай руку. Выйдем в поле. Постоим.
Пусть, как в любви, ослепнет вновь рассудок
От незабудок, кротких словно чувства.
Пусть усталь лет рассеется, как дым,
И вновь двоим раскроются объятья –
И ситцевое платье прошуршит.
И пусть стрижи стрелой пронзают солнце,
И пусть смеётся поле незабудок,
Что не забыть любовь, покуда жив.
Дай руку. Дай.
* * *
Когда я умру, забудь меня,
Не виня в сердцах за измены,
Неизменны не чувства, а ложь средь людей,
Ведь мудрей, кто других лицемерней.
Позабудь скандалить в последний мой день,
Дребедень придержи для подружек,
И не нужно в лоб целовать меня,
Потому что еще я не умер.
* * *
Ветер просится в гости. Распахнул я окно,
Он, усталый, притих на диване со мной –
И лесная прохлада меня обняла,
Увела из избушки мечтой молодой.
И запели деревья что твой соловей,
Все о ней разносилось с влюблённых ветвей,
Золотей стало солнце, серебристей ручей,
И ничейное небо все нежней и нежней.
Там лилась моя песнь от любви до любви,
И заря до зари, словно вечность, цвела,
Но мгновенно мечта уплыла за моря –
За окном, словно жизнь, догорала заря.
* * *
Уходит любовь – разверзается пропасть,
Уподобясь неминуемой преисподней,
Сегодня с утра вроде жив еще,
А к вечеру отрешён, холодный.
Одна Она, как жизнь, как Ева,
Другая дева – мираж любви,
Благослови, кто рядом в юности,
Остальных – поблагодари.
© Яков Маркович, 1964–2018.
© 45-я параллель, 2019.