Жестокие, чёрствые, злые
жестокие, чёрствые, злые,
погрязшие в мелкой борьбе,
как жить тебе с нами, Россия?
неужто не страшно тебе?
сны редки, желания плоски,
а лица и руки грубы.
мы нежные рубим берёзки,
чтоб серые ставить столбы.
Цель у нас одна
Ну что же, соплеменнички,
Охраннички да пленнички,
Живём по справедливости:
Чтоб каждому – своё.
И тех, и этих поровну –
Кому в какую сторону?
А это уж как выпадет –
Такое и житьё.
И те, и эти – нужные.
И что же, что недружные?
Покрепче дружбы спаяны,
Ведь цель у нас одна:
Чтобы цвела прекрасная,
Могучая и властная,
Большая и сплочённая
Любимая страна.
Мы идём!
Мы идём! Мы идём! Мы идём!
Наши руки – единое «за»!
И разносится радостный гром,
И летит молодая гроза!
И по правилам нашей игры
Скоро все будут в нашей игре!
Наши взоры чисты и остры,
Наши руки по локоть в добре.
Милитари
какой там к чёрту
приход весны –
до неё ли,
когда час от часу резче мы,
когда
война
просочилась в поры и сны
и по фасаду змеятся восхитительные трещины!
нам стал известен
секретный код,
и руки чешутся – аж в ладонях жжение!
давайте,
давайте же пустим в ход
оружие массового поражения!
Шостакович. Камерная симфония
Я слышал хруст
и свист,
и вой,
и лай,
И горло хоть охрипло, но окрепло.
Кто веку бросил громкое: Играй! –
Хотел его увидеть горсткой пепла.
Земля неслась к весёлому концу
Во власти исполина-карнавала,
А музыка хлестала по лицу
И губы мне полынью обдавала.
Донная мина
Я донная мина.
Вас стерегу –
Где ваши корабли? –
Чтобы те, что остались на берегу,
Дождаться вас не смогли.
Люблю
Глубокую синеву
И мягкость придонных трав,
Но настанет мой час – и я всплыву,
Собою вас разорвав.
Солнце
Как нежно заря занималась, как солнце всходило легко! Трава, заблистав, умывалась, тумана стекло молоко. Тепло по земле побежало, лучистую радость лия, и вот – накалилось до жара, как ты, дорогая моя.
И режет безжалостным оком, и жжёт беспощадной рукой твой день, обернувшийся шоком; скажи, ты хотела такой? Скажи, ты такой предвкушала, сужая глаза на восток? Как остро зрачков твоих жало, как лик твой прекрасно жесток! И рек пересохшие русла, и гор почерневшие рты, и небо, что в пекле потускло, – смотри, что наделала ты!
Но солнце уходит на запад, восток же его не сберёг; что ж, милая, прячешь глаза под ладони своей козырёк? Иль видеть тебе нестерпимо, причём нестерпимо вдвойне, что солнцем владение – мнимо, что солнце уходит – ко мне?
До своего серебряного века
Условности забыты за сто лет,
У слова есть полнейшая свобода.
Цветёт абсурд, облагорожен бред –
Стой под стрелой, броди, не зная брода.
Фонарь кромсает яро бархат тьмы,
Другим торгует морфием аптека,
И дорастём ещё нескоро мы
До своего серебряного века.
О серебре на золотом
И блеск, и близко небеса –
Уверенных времён приветы,
И мощь тугого колеса –
Пол-оборота – полпланеты!
Но плакать о пережитом
И не таким пришлось державам,
О серебре на золотом,
Что стало сединой на ржавом.
Письмецо в конверте
Спасибо за письмо, любезный друг.
Конверт, бумага – старомодно, право.
Иль новая столичная забава –
С пером неспешно коротать досуг?
Давно мне писем не было.
И вдруг…
Ну, что у нас?
У нас без перемен,
И это хорошо. Длинны обеды.
Девчонки с туфель перешли на кеды,
При этом носят юбки до колен,
Но юным всё к лицу. (А в наши годы
К нам как-то дольше доходили моды.)
А зимы стали кратки и теплы,
Но раньше было лучше – было чище.
М-да, вот он – признак старости, дружище:
Лишь прошлому поются похвалы.
Мол, раньше то да сё. Курлы-курлы.
Но что это я всё о ерунде?
Давай немного расскажу о наших.
Уже сто лет, как замужем Наташа,
А вот Марина неизвестно где –
Уехала. Любовь по переписке.
Вестей не подавала даже близким.
А Оленька (как вышло – не пойму!)
Уже почти возглавила ГорСМУ!
Валерка нынче главный в УВД.
Его ты не узнаешь: брюшко, щёки,
Такой весь налитой да крутобокий!
А помнишь, он на хлебе и воде
Неделю просидел, поспорив с Лёвкой?
Теперь он вряд ли сутки голодовки
Осилит. Ну а Лёвка – вечный лев:
По-прежнему любимец местных дев,
По-прежнему патлатый и могучий,
По-прежнему с гитарой неразлучен –
На вечеринках главный персонаж,
А вечеринки любит город наш.
Он не богат событиями – вот и
Устраивает праздники в субботы.
Событий мало… Привезли спектакль
(Софокл), но столь убога постановка,
Что за актёров было мне неловко.
Однако большинству сойдёт и так.
Серёжку помнишь? Местный наш Есенин,
Он Айседору так и не нашёл.
Перебирает женщин. Пишет в стол.
Но всё такой же ветрено-весенний,
Ему никак без «раззудись-плеча».
И даже, знаешь, было: чуть не сел он!
Сказал ему Валерка сгоряча:
«Ещё раз выйдешь – сразу в каталажку,
Чтоб город мог спокойно есть и спать».
И вот уже задерживал раз пять –
Вот и сюжеты для многотиражки.
Она жива – представь себе, жива,
И та же в ней редакторша-зануда.
Серёжку, правда, любит, и покуда
Его лишь по касательной, едва,
Зато Валерке – критики слова
Про «гения в смирительной рубашке»
И про «наполеонские замашки».
Нехитрая мораль газетных строк...
Над ней смеётся тихо городок
И наблюдает за Серёжкой с Лёвой,
Когда, бывает, сцепятся по новой.
Других событий в городе немного.
Слегка подремонтирован вокзал,
А про спектакль уже я рассказал...
Всё, знаешь, потихоньку, слава богу,
Всё как всегда.
Немного о другом:
Когда-нибудь я, как и ты, уеду.
Ближайший поезд на столицу – в среду,
Которая придёт за четвергом.
Перекати-поле
Гроздья звёзд нависали
спело,
Сладким сеном
пахло окрест,
Колесо
тихонько скрипело:
«Мынеместные,
мынемест...»
Ночь нежна.
Но тоску глухую
Утолить не по силам ей:
Под собою земли
не чуя,
Мы не можем пустить
корней.
Ах, страна без конца,
без края –
Как поймём,
где наши края?
Здесь любая земля –
чужая,
Лишь дорога
вечно своя.
Зря мы грезим
о богоданном,
Благодатном конце пути:
Все мы странники.
Никогда нам
Это поле не перейти.
Сгустился воздух
Сгустился воздух, налитой
Больными, бычьими словами,
И небо каменной плитой
Накрéнилось над головами.
О, наши слабые умы!
О, наши тонкие одежды!
Но посреди жестокой тьмы
Мерцает светлячок надежды
Избранные «Юлики»
|
* * *
Чтоб вам не налететь на встречного, Хотя дороги широки, В Москве мигалками помечены Все основные мудаки.
На переименование стражей порядка
За границу частенько летая, мы культуры приносим пыльцу, и теперь господа полицаи будут мягче нас бить по лицу.
* * *
Развал, разврат и воровство кругом, И впору удавиться от тоски, Но мы себе раскиснуть не даём – И видим свет в конце прямой кишки!
* * *
Да, у нас особая держава – Так что будьте, граждане, внимательны: Наше избирательное право В том, что люди правы избирательно.
* * *
Ленив ли он, жесток ли, дик ли, Распутник, вор или злодей – В народе уважать привыкли Пороки собственных вождей.
* * *
Дождь нефтяной всё льётся над страной. Кто мокр насквозь, а кто слегка замызган. Но почему-то на тебя со мной Пока не попадают даже брызги.
* * *
Есть какое-то место тайное – Заколдованное, похоже, – Где Россию ждёт процветание. И дождаться никак не может.
* * *
Кто сидит на таможне, а кто – на трубе. Кто крышует «в законе», а кто в ФСБ. Кто пьёт горькую, тихо уйдя в подзаборники. А работаем мы да таджикские дворники.
* * *
Прогресс, прогресс царит везде! Но новизну делите на три: Вот вы, любители 3D, – Давно ли были вы в театре? |
* * *
Наш мудрый босс, будь он неладен, Нарвётся скоро на скандал: Сказал, что будем в шоколаде – И только с цветом угадал!
* * *
Чтоб чистыми были глаза у народа (такими же чистыми, как у дебила), из телека льют бесконечную воду и жидкое мыло, и жидкое мыло…
* * *
Народ умом не блещет, Приученный к попсе, – Ведь музыки в ней меньше, Чем мяса в колбасе!
* * *
Мало гениев до седин Доживает... Немудрено, Ибо Пушкин всегда один, А Дантесов всегда полно.
* * *
Нам хвастать особенно нечего, Мы в миге от полного краха. Но Бог бережёт человечество В надежде на нового Баха.
* * *
Нет, время нас не тронуло, мой друг, Но некое сомненье душу гложет: Мы не стареем. Просто все вокруг Становятся моложе и моложе…
* * *
Я люблю, когда в тонком бокале Золотистое пляшет вино. Доплясать ему светит едва ли, Ибо выпито будет оно!
* * *
Любой вороне поздно или рано Господь пошлёт кусочек пармезана. Проблема, собственно, лишь в том, Что все хотят сейчас, а не потом.
* * *
Оставить след не сложно ныне: Перед прогрессом все равны, И во всемирной паутине Есть нитка из моей слюны! |
© Юлия Пикалова, 2014.
© 45-я параллель, 2014.