* * *
У моей сестры – от весны ключи
под личиной безделицы скромной.
У меня – под нёбом зима горчит,
застрявшая в горле комом.
У моей сестры расцветает сад,
всякой вольно в нём певчей птице.
Если б я могла – я была б вода,
чтобы саду её напиться.
Только всей воды моей – мутный лёд,
проку нет от промёрзших скважин.
Зима рубежей своих не сдаёт,
но сестра моя слово скажет –
что-то сдвинется глубоко внутри,
чуть затеплится подо льдами
тихой вестью той золотой зари,
полной птичьими голосами.
* * *
Вышиты ветви гладью по облаку,
распростёртому во всю ширь.
Что ещё делать-то нынче затворнику,
кроме как – мастерить, и шить,
и чинить, и прорехи залатывать,
и вить, и крутить, и плести...
Были бы руки хоть чем-то да заняты,
были бы мысли тихи и просты –
как речка из детства, где плавать научены,
как яблоко в мокрой траве,
как тополя белые хлопья летучие,
как звёзды в ночной синеве.
...Четыре стены, и ни речки, ни яблони,
ветви бесплодные в раме окна.
Но штрих за штрихом вырастают проталины,
и плывут, и плывут облака.
* * *
Кабы я ночами детку
Колыбала – баю-бай,
Кабы в голых зимних ветках
Поумолк вороний грай.
Кабы знать, куда уходит
Отлетевшая душа...
Кабы верить в план Господень,
Тайных знаний не ища.
Отголоски
Прости это мне... Это скоро пройдёт, это лишь отголоски.
Это просто мне снится вне сна то убитое чувство.
Это где-то распелись сиренами нежные звёзды,
Это в сердце гуляет ветер, разносит стужу...
Чувство убито. Чувство забыто никак быть не может.
И что-то на миг разбудило давнюю горькую нежность,
Горестную и дымную, словно осень...
А я уже взглядам давно не ищу значений.
Отвожу себя от тебя, отваживаю себя мимо,
Не отваживаясь через черту, проведённую между...
Два года её рисовали врозь – виной, слезой и молитвой.
Это только сегодня так жестоки моей памяти тернии.
Ты не знай о том. Ты просто возьми мою руку,
Возьми меня в сёстры – я буду впредь осторожней.
И не верь этим звёздам и нервному сердца стуку,
Эта нежность мне снится...
Вот видишь. Всё снова – как должно.
Предотъездное
Я выхожу на Сенной.
Площадь – отсчётной точкою.
Поворачиваюсь спиной
К летним виденьям солнечным.
Взрывает стих изнутри,
Тлеет строка под рёбрами.
Ветер почти настиг.
Я уезжаю поездом.
Рельсы умчат в Москву –
Трасса к Неве доставила.
Я встаю на мосту.
Ветер – водой меж пальцами.
Время дрожит свечой,
Лето – ко дну каналами.
В ушах шумит горячо.
Думы – те дымом канули
В небо. Глаза хранят
Новые лица в памяти.
Мгновенья сложу в тетрадь.
Пройду улицами фонарными...
Ветер – струной в ночи.
Невский – стрелой... Жду поезда.
Вокзал на ступеньках холода.
Город опять молчит.
Я уезжаю... Вспомнишь ли?
Тремор
Писать на ходу поэмы –
Всего только в пальцах тремор.
Всего только выдох горький,
Всего лишь – опять нестойко,
Опять так зябко и зыбко...
Вдох-выдох. Дыши. Вдох-выдох.
Дыханием множишь небо,
Шагами деля на веру.
На выходе – единица.
Единице – тобою сбыться,
Тебе с ней всю жизнь равниться.
И ты меряешь шагом строчки
И строфами плачешь в осень.
А сбудешься вдруг поэмой –
У кого-то ведь тоже – тремор.
* * *
Небо, мелея, уходит выше.
Солнце становится дальше.
Ветер усталостью дышит,
Веет ознобом и фальшью.
Веет горечью, пахнет дымом.
По глазам – как металлом – резью.
Линии лиц расплылись,
Линии улиц резче.
Линии бездорожья –
Прямо и только прямо.
Одиночество колет тоньше,
Точнее любого яда.
Линия жизни короче
С каждым
моим
шагом...
© Женевьева Гжибовска, 2009–2023.
© 45-я параллель, 2023.