* * *
А где земля? А где вода?
Сквозь зимние леса
уже никто и никогда
не выклюет глаза…
Запомнил небо ледяным
и растворился вдруг,
лицом уткнувшись в горький дым:
а где огонь, мой друг?
Вороний коготь – мах на мах –
снегами оберни.
А небо сгинуло в домах
За долгими дверьми.
* * *
Беззвучное теченье мысли
И молока парного тень,
Когда мы из простора вышли
Назвали обувью – плетень,
Считался каждый постоялец
Ударом клавишей иных:
На спусковой собачке палец,
Пустыня – на замках дверных.
Охотники до первой драки —
Кровопролития чернил…
Опять разлаялись собаки,
А ветер крышу починил…
* * *
Бывало – у дороги пыль
По-волчьи выла.
Подробно опишу ковыль:
Златая жила…
Названья бывших деревень
В созвездьях вьются,
А лампочка – который день –
Как чай без блюдца.
Привычно превращаю в дробь
Ногами осень,
Необитаемую кровь
Мы в сердце носим.
* * *
В зеленоватой глубине руки
рассеянная ящерица дышит,
но этот мир движения не слышит,
и известью становятся стихи.
Я не владею мёртвым языком,
сознанием живым не обладаю,
я по таблицам глиняным шагаю
и разгибаю пальцы над замком.
Безумная действительность моя,
до горизонта — световые годы,
гигантские ночные огороды,
пустынные, как комнаты, моря.
* * *
Великолепен этот день:
За путешествием – твердыня.
Душа, отбрасывая тень,
Становится собой отныне.
Передо мною – снега даль
И неба северного просинь.
Прости, библейская эмаль,
Твоё железо в сердце носим.
* * *
Высокие деревья –
На радость дураку
Ударит осень дверью
По млечному курку.
Земля и небо рядом.
И этим далям в лад
Я забывал ограды,
Которым был не рад.
Огонь бывает резок.
И на стекло дыша,
Грохочет, как железо,
Над пропастью душа.
* * *
Давнишней непогоды лёд,
Земное брошенное утро.
Среди речного перламутра
Берцовой дудочки полёт.
Опять забытые столы.
Под инеем – клеёнка листьев.
Свет одевает в шубы лисьи
Леса на краешке скалы.
* * *
Дикий лук – сосна,
Солнце – тетива.
Кто-то умер вдруг,
Кто-то жив едва.
Зов земных дорог
Выщерблен огнём.
Выруби порог,
Что остаться в нём.
* * *
Есть у огня дорога:
Дым, уходящий вверх,
Пепел — его берлога,
Тихая, без помех…
Печку набью дровами,
Будет гудеть изба…
Мыслями да словами
Тешит меня судьба.
* * *
Звук шагов по коридору
Затихал и непонятно,
Что хотел сказать прошедший,
Раздвигая взглядом стены.
Может, смахивал рукою
Номера дверных табличек,
А молчание спешило
Каждый раз ему навстречу
И – с безумною улыбкой –
Возвращало все на место.
* * *
Здесь ты станешь камешком в реке,
А полюбишь – будет горло в кулаке.
Станут Кичиги – созвездьем Орион,
Будут ичиги похожи на ворон.
* * *
Земля моя на пыльном чердаке
Похожа на игру в тринадцать спичек.
Я отказался от её привычек,
От волчьих шкур при дедовой дохе.
Камней на дне неубранная тень,
Лесная даль в обыденной занозе,
Скрип каблуков на крепнущем морозе,
Печаль стекла в дорожный долгий день…
Что выберу – ещё не знаю сам.
Дороги нет, а я не унываю.
Сознания соломинка кривая,
Понятная несведущим глазам.
* * *
Золотой мне сунула богиня
Рубль, из обращения изъятый.
По отрогам Сихоте-Алиня
Шёл к вершинам год пятидесятый.
Я, героем книги без названья,
Ждал, окоченевши на морозе,
Пения, труда и рисованья
На заводах, в шахтах и в колхозе.
Пусть-ка наудачу вседержитель
Приумножит в царствах запредельных
Духоту подземных общежитий,
Сквозняки обугленных котельных.
Золото тюками, как солома.
Рыцарская шпага кавалера.
Эвенкия. Сбор металлолома.
Одинокий галстук пионера.
На примере Франсуа Вийона
Совмещаю в уходящих странах
Ловлю иностранного шпиона
С праздничною свалкой в ресторанах.
80-е годы
* * *
Как зверь, теряющий берлогу
Встречаю солнце каждый день.
В созвездьях – пепел деревень.
В подъезде – крошево порога.
Над толщей каменной воды
Шумят реликтовые рощи…
О времени, где люди проще,
Расскажут листья лебеды.
* * *
Кошева злыми цаплями
Ныне судьи просты
Души капли над каплями
Огонёк бересты
Миру в облике воина
Громом сломана бровь
Высшей меры достойна
Кость, хранящая кровь.
* * *
Надвигаются пыльные бури,
Под ногами колышется мгла.
Не грешно – опьяневшим от дури –
Сгинуть в солнечной топке котла…
Не на счастье прибита подкова.
Так хотелось хоть слово сберечь,
но от горечи слова такого
становилась тяжелою речь.
Небесам нависать над лесами.
задевая вершины огнем…
И от близости неба мы сами
в этот каменный уголь уйдём.
* * *
Низкий берег – вода высока.
Холодны в той воде облака.
Им не нужен ни дом, ни очаг.
Словно рыбы в сплетеньях корчаг
Бьют они снеговыми хвостами.
Я прощаюсь с родными местами.
Нету жизни на этой земле,
В каждом доме как флаг на скале
Зеркала, зеркала, зеркала…
Всё уносят по глади стола.
Через тысячи лет я найду
Неуютную злую звезду.
На огне почернел котелок:
Как ты жил это время, милок?
Что ты думал, пока говорил,
Когда кашу голодным варил?
Я не думал. Вода высока.
Холодны в той воде облака.
* * *
Обычная цена: и зрячий, и слепой
Нащупывают дно в невиданном просторе.
Какая тишина отпущена судьбой –
Земным веретеном – узнает каждый
вскоре.
У мёртвых и живых в откованном ноже,
В молитвах колесу – не достигаешь
истин.
От капель дождевых светлее на душе,
И ветрено в лесу не облетевшим листьям.
* * *
Одинокого дыма кочевье –
Между гор передернут затвор.
Снова в небо уносят деревья
О судьбе ледяной разговор.
Жесткокрылые дикие маки,
Марьин корень, воздушный чабрец,
Чья-то кровь на клинке, словно накипь…
Разгулялись и мать, и отец.
* * *
От гальки рек, бегущих вдаль,
До искр, летящих к звёздам,
Тропинку превращает в сталь
Мир, что когда-то создан.
За осенью зима пришла,
Весна вернула лето.
Береста душу обожгла,
А пальцы – сигарета.
* * *
Оттого что я во гневе не был,
С вороном соперничает голубь.
Пусть река, глядящая на небо,
Кружится как лист,
Попавший в прорубь.
Ветры знают, что не скоро лето
Под луной сто тысяча седьмою.
Глубина обычного рассвета
Дверь соединяет со стеною.
* * *
Перед тобой – дорога,
Перед дорогой – ты.
Льда под ногами много,
А подо льдом – воды.
Родина – смерть солдату,
Памятник – генералу.
Жители, как когда-то,
Молятся минералу.
Если душа – бездомна,
И нет для людей коней.
В небе пылает домна,
И ты не хозяин ей.
Сам я себе не верю –
Где же родимый дом?
Небо кончается дверью,
А начиналось – окном.
* * *
Разлетелись листья, словно дети.
В завтрашнем дожде не счесть каратов.
По стволам ружья гуляет ветер.
Годы – волчьи шкуры на оградах.
Дни – забытый запах каравая.
Жизнь – тоска осенняя по вёснам.
Ночь – уход со службы в звон трамвая.
Словно край земли под небом звёздным.
* * *
Сам собой забыт – заброшенный
Постоишь перед стеной…
Катит радугу-горошину
Человечек травяной.
Превращается в полосочку
Рыхлый холод кирпича,
Проглотив наш мир, как косточку
Отзвеневшего ключа.
Как китайские болванчики,
Кланяюсь карандашу,
На стакан сквозь одуванчики
Тушью каменной дышу.
* * *
Сорок лет проматывал наследство,
Спит душа, и сердце просит сна –
Полыхнёт, невиданная с детства,
Яркая таёжная весна.
Отрешённый от забот капелью,
Варежки бросаю на пенёк.
Матери небесной рукоделье
Синевой наполнило денёк.
Нож, топор, тяжёлая двустволка –
Вот и вся охотника семья…
Запоёт у загнанного волка
Гибнущее сердце соловья.
* * *
Стремительно легли морщины
И не составило труда
Забыть как лепятся машины
И золотые города
Напротив музыкальной школы
Стоит небеленый музей
В нем сохраняется лишь холод
Из этой нашей жизни всей
Меж облаков идут овраги
И солнца славится печать
Душа стремится на бумаге
Зарю возвышенно встречать
Под снегом – райские полотна
А на стене – театр теней
Случайные щербины – окна
Вдогонку сумасшедших дней
* * *
Сытый голод, камень босой,
Дверь железная, сноп соломы…
Будто холод жалит осой,
Вервь над бездною у излома.
Снова истиною в огне
Все становится как когда-то.
А в колодезном первом дне
И в последнем таятся даты.
* * *
Только щебень под ногами,
Словно всё – непоправимо.
Небеса – бездонный камень
Одинокого камина.
У огня – холодный воздух.
На заре распластан ельник.
Может быть еще не поздно
Пеплом стать
– и колыбелью?
* * *
Тот свет – суров и этот свет – суров,
Они к всему, что есть, жестоки оба.
С земли исчезла Старая Анзёба –
Деревня из пятнадцати дворов.
Подводные долины Ангары –
Поля, заимки, сёла и елани…
И расколовший камень насмерть ранен
Глубинной частью взорванной горы.
* * *
Царь-ветер: сердце перед снегом.
Края пустынны и странны.
И, заворожённые небом,
Зима и осень – без весны.
Столицам некуда деваться,
Когда деревья бьют поклон…
В квадрате ледяного плаца
Пыль мечется со всех сторон.
* * *
Что такое морские волны?
Жизнь свою начинал я с них.
Ураган между склонов горных
За мгновенье навеки стих.
Камень камню почти во благо.
Сквозь безумье – судья таков,
Что достанется праху влага,
Гром языческий, без стихов.
* * *
Я во сне увидел праздник.
Холод сердца ненадолго:
Вдруг – собаку угораздит
Превратиться в волка?
…Ружья, лодки – нет покоя,
На земле и в небе тесно.
Над тунгусскою тайгою
Вспомнили Николу Тесла.
* * *
Я отрёкся от себя.
Счастье крепости воздвигло.
Быдло порождает быдло
В трубы медные трубя.
Холодно среди людей,
Радуга – душа тумана.
Будущее – у обмана,
С известью – и без затей.
* * *
с нами бог и по вторникам лунным
я наследник таких состояний
где сдвигаются звоном латунным
жернова световых расстояний
и душа в их движениях плавных
занимает пустынные ниши
и белеют в бревенчатых плавнях
родовые летучие мыши
то ли мертвые то ли живые
то ли гусли а то ли колосья
наши мысли сторожевые
рядом с медленно трущейся осью
* * *
этот свет ушедший в мысли
разделив по равной доле
я несу на коромысле
камни белые от боли
а вокруг меня на страже
неподвижная пустыня
и небес косую сажень
держит млечная гусыня
отступая вместе с тенью
обращаюсь прямо к богу:
я – посеявший смятенье –
дай мне бедность и дорогу