(31 января 1947, Курск – 3 мая 2021, Москва)
1. Время
Странные, неприятные явления сгущаются в России и не только в ней. Некоторые давно замечены, о них говорят. А некоторые пока не осмыслены, но смысла в них много.
Например, в России население перестало петь песни. Да, перестало, наверное, не только в России, но от этого не легче. Когда я был студентом, и мы собирались дружеской компанией на какой-нибудь праздник, день рождения или просто на вечеринку, то, выпив и потанцевав, снова садились за стол и хором пели прекрасные русские песни. Сейчас этого нет ни в Москве, ни в провинции.
Песни есть, и их много, но их не поют – их слушают. Поют артисты, барды, поют Пугачёва, Кобзон и Розенбаум – по телевизору, по радио, с СД и ДВД дисков.… Люди не поют. Даже пьяные. Это явление ещё не обсуждено социологами. Вообще-то зловещая новация. Она говорит о глубочайших изменениях в наших душах. Ведь если певчие птицы перестают петь, то это уже НЕ ПЕВЧИЕ птицы.… Только пёрышки да тушки у них те же…
Сюда примыкает более заметное и более замеченное явление: абсолютное падение интереса к современной поэзии. Об этом пишут – пытаются объяснить... Например, падением уровня образования, массовой дебилизацией населения и т.п. Не буду здесь обсуждать эти объяснения. Скажу только, что сам думаю по этому поводу. Когда ныне вы заходите в книжный магазин, то отдел поэзии и найти-то в нём трудно. Где-нибудь в дальнем углу магазина этот отдел пока ещё есть. Несколько невзрачных полок, вокруг которых почти никого нет. Не буду врать: я и сам, покрутившись в отделе поэзии, обычно ничего не беру. Открою две-три книжки, полистаю и ставлю обратно. Скучно, слабо, никому не нужно – даже если написано профессионально. В книжном магазине народ есть, но не в отделе поэзии. И думаю, люди правы, что не заходят сюда.
По-моему, в этом печальном явлении виноваты и сами поэты. Слишком много лжи и умолчания было в стихах за последние 40-50 лет. Наши главные, самые известные стихотворцы-лауреаты упорно писали о Ленине. Все помнят их поэмы «Лонжюмо» и «Казанский университет». Госпремий хотелось – они их получили. Но народную любовь и уважение потеряли. Тень пала на всю поэзию. Катастрофически снизились тиражи. Но и малые тиражи не раскупаются. Количество наименований поэтических книг сильно возросло, а купить нечего. Плюс к этому печальному явлению добавились, как хлорофос, метафористы, метаметафористы, герметисты, сознательно писавшие непонятные тексты. И, конечно, верлибристы, пока что не привившиеся в России, и изрядное количество всевозможных юмористов и матерщинников (типа Губермана), которые имели и имеют выход на телевидение, радио и иностранные университеты.
Конечно, юмористы, пародисты, матерщинники, стебатели (или стёбщики?) могут смешить и развлекать народ. Но разве для этого существует поэзия? Был до революции хороший поэт-юморист Саша Чёрный. Его читали и любили, но никто не считал его главным поэтом страны, поскольку рядом были, скажем, Иннокентий Анненский и Александр Блок. И Саша Чёрный сам знал своё место. И читатели знали… его место.
Для меня последними авторами, книги которых я покупал и читал с интересом, были ныне уже ушедшие из жизни Николай Рубцов и Юрий Кузнецов. Их и сейчас покупают. Правда, утешает мысль, что можно выйти в интернете на сайт СТИХИ.РУ, где зарегистрированы (не пугайтесь!) 450 тысяч авторов со всей России и не только, пишущих стихи по-русски. Там, кстати, можно найти немало членов различных Союзов Писателей.
2. Книга
Но вот, наконец, появилась книга современной поэзии, которую стоит читать. Это – солидный том избранного (около 400 страниц – более чем за 40 лет работы!) московского поэта Геннадия Фролова, выпущенный издательством КРУГЪ к 65-летнему юбилею автора. У книги странное название – «Не своё время». Да и оформление весьма необычное: на обложке морковного цвета воспроизведена картина французского художника Жоржа де Латура «Гадалки». На ней три шустрых цветастых цыганки обрабатывают симпатичного, хорошо одетого молодого человека, который не подозревает, что его грабят. Он доверчиво протянул ладонь для гадания пожилой цыганке. Тем временем другая – помоложе – уже вытащила у него часы, а третья осторожно лезет в боковой карман его сюртука. О названии книги и её оформлении поговорим несколько позже, а сейчас пришла пора поговорить о самом Геннадии Фролове и о том, почему стоит читать его книгу.
Поэта Фролова читатели знают плохо. Вообще, он печатался и печатается крайне редко, причём не в самых популярных изданиях. Хотя в своё время его по одному разу опубликовали весьма известные «Юность» и «Новый мир». Раза 2-3 он был опубликован и в «Нашем современнике», где даже получил премию за лучшую подборку года. Но всё это было довольно давно – более десяти лет назад. Фролов человек гордый и твёрдый. Он не предлагает стихи для публикации, если его не просят об этом. У всех газет и журналов достаточно своих активных (до омерзения!) авторов, которые не деликатничают, но плешь проедают редакторам отделов поэзии. А Фролов, даже если и попросят, ещё не в каждый орган свои стихи отдаст. Не всеяден и не очень гордится тем, что издал в московских издательствах семь книг (последняя в 2000 году) и даже является лауреатом литературной премии А. Фета. А в июне 2012-го за книгу, о которой идёт речь, он получил премию Бальмонта, учреждённую писательской организацией Ивановской области. Что ж, и на этом спасибо. Премии, которые получил Г. Фролов, далеко не самые денежные (тучные премии, конечно, делит между собой группка определённых авторов – у них десятки тучнейших премий, о которых они даже стесняются упоминать в своих википедиях. К тому же они поочерёдно являются и членами жюри).
Не удержусь заметить, что в Союзах писателей состоит несколько сот патентованных борзых критиков. Они занимают разные, зачастую весьма заметные литературные посты, но не оправдывают своего существования. Зря я их назвал борзыми – они скорее расчётливы и корыстны в отстаивании интересов определённых групп литераторов. При этом они не то что не торопятся навести прядок в вопросе о премиях, но даже упомянуть о подобном положении дел. Исключение составлял, по-моему, только действительно порядочный питерский критик и переводчик Топоров.
Так как же говорить о поэте Фролове, если главных стихов его почти никто не читал? Тираж его книги 300 экземпляров. Я просто вынужден воспользоваться правом автора данной статьи и дать на страницах «45-й параллели» подборку стихов Г. Фролова. Причём подборку не маленькую, чтобы можно было понять этого человека и в какой-то степени познакомиться с тем, что он делает. Вы её прочтёте!
Не пугайтесь, уважаемые читатели. Я не буду заниматься разбором этих стихотворений, выяснять манеру рифмовки, обсуждать стихотворные размеры, энергию и пластику строки, наличие образов, тропов, соответствие ритма теме и идее стихотворения и т.п. Уже от этого перечисления становится муторно – мне, а скорее всего, и вам. Всю эту вивисекцию оставляю профессиональным критикам. Я буду любоваться этими стихами. Радоваться, что они есть. Радоваться, что человек, который их создал – мой друг. Считаю, что есть единственный критерий качества стихотворения (да и любого произведения искусства) – содрогается ли, трепещет ли душа, когда вы это произведение воспринимаете. Приходит ли ощущение счастья, даже если описывается что-либо печальное или трагическое. Это называется катарсисом. К сожалению, современная поэзия часто оставляет нас равнодушными. Пускай рецензент или автор предисловия не жалеет превосходных эпитетов, но приводимый текст упорно говорит обратное и воспринимается со скукой. Причём всё это происходит, даже если стихотворение профессионально написано и имеет прогрессивную, правильную идею. Не хватает всего лишь «буйства глаз и половодья чувств».
Если ретроспективно взглянуть не на наше сомнительное время, а на труды самого известного русского критика XIX века – неистового Виссариона Белинского, то вспомним, что он так раскритиковал Гоголя за прекрасную книгу «Избранные места из переписки с друзьями», что у Гоголя усугубилось серьёзное заболевание. А о весьма неплохом поэте В. Бенидиктове отозвался так, что того до сих пор считают слабым поэтом и практически не переиздают. За то, что В. Белинский воспел Пушкина и Лермонтова – спасибо. Но, думаю, Россия разобралась бы и без него. А какие дифирамбы пели разные прогрессивные критики уже упомятым авторам «Лонжюмо» и «Казанского университета»! Почему же теперь эти сомнительные вещи даже не включаются в обширные сборники их сочинений?
Однако вернёмся к книге Фролова. Он пишет стихи в классической традиции. Именно в ней он обретает свой почерк, исполненный глубочайшего трагизма, совестливости, безнадёжной влюблённости в свою родину. Фролов – один из немногих поэтов, умеющих и любящих описывать природу. Кто из поэтов ныне способен создать или запечатлеть красоту или печаль окружающего мира, как это делали когда-то Тютчев, Лермонтов, Пушкин. «Роняет лес багряный свой убор»... Душа соскучилась по русскому пейзажу в стихе. В книге Фролова пейзажа, слава Богу, много.
Путь не дальний, да грязь глубока,
Почва тяжкая – рыжий суглинок.
Как старухи, бредут облака
С полевых бесприютных поминок.
Пьяный ветер забился в поветь,
От дождя потемнели заборы.
Бог не дай никому умереть
Здесь в глухую октябрьскую пору!
По многим стихам видно, что автор – глубоко религиозный человек. Он даже в наше кривое, шаткое время строит свою жизнь, а также свои стихи в соответствии с христианским миропониманием. 10 заповедей для Г. Фролова не просто слова. Он органически не может жить вне этих заповедей и действительно знает и чувствует Священное Писание. Кто в русской поэзии осмеливался критиковать царя Давида?
Урия
Да нет, я не брошу укора
В тебя, псалмопевец Давид,
За то, что прельстил твои взоры
Прекрасной Вирсавии вид.
Пожалуй, и судей не хватит,
Коль каждому ставить в вину,
Что смог он, как ты, обрюхатить
Когда-нибудь чью-то жену.
Но с мужем как быть её, право,
Но что мы поделаем с ним,
Чтоб грех твой покрыть, из-под Раввы
Отозванным в Ерусалим,
И всё же родного порога
Не переступившим, любя! –
Поскольку Израиль и Бога
Превыше вознёс, чем себя?..
1984
А ведь прав Фролов. Он имеет право так сказать. Царь Давид посылает своего лучшего полководца Урию в сражение, практически на верную смерть. Поскольку сам имеет виды на красавицу Вирсавию – жену полководца.
Фролов многое не приемлет в современной жизни. Ведь ясно, что жить в соответствии с христианскими заповедями сейчас (а может, так было и раньше) почти невозможно. Но он – живёт, это соответствие видно по стихам и по его поведению в жизни.
А несколько стихотворений патриотического звучания, по моему мнению, не имеют себе равных и до сих пор, к сожалению, не известны любителям поэзии. В вышедшей книге они печатаются впервые. И наконец-то, с огромным опозданием, всё же дойдут до читателей. Он как поэт не укладывается ни в какие обоймы, не входит ни в какие литературные группы. В интернете кто-то определил его как тихого лирика. Но разве такое стихотворение, как, навскидку, «Крым» можно назвать тихой лирикой?
Такого громкого и рискованного высказывания в современной поэзии я не встречал. В книгу помимо лирических, элегических, патриотических стихотворений входит замечательная, до слёз трогающая поэма «Из бездны». Это настолько сильная, берущая за горло вещь, что пустым и пошлым будет любое краткое высказывание о ней. Поэма требует сосредоточенного, неторопливого прочтения. Не берусь её цитировать. Мне кажется, что она должна занять почётное место среди лучших поэм, написанных на русском языке. Не сочтите, что я перехваливаю её. Почитайте сами.
В книгу входит также поэма «Месяцеслов». Точнее, это цикл из 12-ти стихотворений, щедро и ярко рисующий картины времён года в средней России. В довольно сумрачной и тяжёлой, как наша жизнь, книге на этом цикле душа отдыхает и радуется, воспринимая никогда не предающие нас ценности родной природы.
Вновь снега отряхнула природа.
Вновь надолго забыта метель.
Ледохода пора, ледохода –
По оврагам бушует апрель.
Чтобы не прослыть прожжённым комплиментщиком, я скажу и о том, что на мой взгляд можно считать недостатками книги. Мне кажется, что в ней существуют тематические и эмоциональные повторы. Книга не проиграла бы, если из неё убрать несколько стихотворений. Кроме того, может быть, избранное стоило составлять не по хронологическому, а по тематическому принципу. Но всё это не уменьшает ценности книги.
3. Автор
Геннадий Фролов родился и 1947 году в Курске. Вскоре семья перебралась в Орёл. Там он учился в нескольких школах и техникумах. Воспитывался не столько школой и родителями, сколько улицей. Отец прошёл войну, был ранен, после войны работал в управлении железной дороги. Мать – тоже фронтовик – медик, лейтенант медицинской службы, после войны – аптечный работник. Его, пацана, участвовавшего в уличных разборках, привыкшего кулаками защищать себя и своих друзей от шпаны, не раз забирали в милицию, переводили в другую школу, вызывали родителей. В 16 лет он бежал из дома и год скитался по Советскому Союзу, самостоятельно зарабатывая себе на жизнь в разных городах страны. Потом вернулся. Конечно, родным попортил крови. Но уважать себя заставил. И всё же именно дома его приучили читать и любить народные песни, которые во множестве знала его мать. Лет с 14 писал стихи. Постепенно это странное, неожиданное для родителей, да и для него самого, занятие захватило, засосало окончательно. Появились первые успехи – публикации в орловских газетах (1965 год), внимание девочек, а позже женщин. Познакомился с другими пишущими. Некоторые дружбы, завязавшиеся в те годы, пронёс через жизнь. Быстро завоевал уважение и авторитет у местных писателей. Поступил в Литературный институт. Началась московская жизнь. Поначалу жил в общежитии. Близко познакомился с Николаем Рубцовым, подружился с Юрием Кузнецовым. Очень интересно о них рассказывает.
Единственным человеком, с мнением которого о стихах считался Юрий Кузнецов, был именно Г. Фролов. И они действительно много и глубоко общались до самой смерти Ю. Кузнецова. Давать интервью о нём, а также участвовать в изданной книге воспоминаний о Юрии Кузнецове он отказался. Объяснил: «Я знаю некоторые вещи, которые не хотел бы, чтобы знали другие. Так что лучше вообще промолчу». Так что Ю. Кузнецов всё же нашёл друга в поколенье, причём друга надёжного.
Литературная и человеческая судьба Г. Фролова складывалась неоднозначно. После окончания института работа в издательстве «Молодая гвардия». Молодому, толковому, пишущему к тому же отличные стихи младшему редактору обещают в ближайшем будущем дать квартиру, выпустить книгу и принять в Союз писателей. И тут заработал беспрецедентно честный и отважный характер Фролова. Произошло вот что. Младший редактор имел смелость сказать то, что он думает, своему шефу – известному поэту-фронтовику. В ответ на вопрос, как тебе нравятся мои стихи, ответил что они слабоваты и ему, Фролову, не нравятся. В результате разговоры о квартире прекратились. А через некоторое время ему пришлось уволиться из «Молодой гвардии». А его бывший шеф, будучи членом Приёмной комиссии СП, впоследствии много лет препятствовал вступлению Фролова в Союз.
Но жизнь продолжалась. Толковый, работящий, аккуратный выпускник Литинститута был востребован. Он работал в редакции журнала «Советский Союз», издательствах «Современник», «Столица». Поработал он несколько лет и в Министерстве культуры в отделе, занимающимся пьесами. Ушёл и оттуда, потому что от него стали требовать, чтобы он вступил в КПСС. В разгар перестройки, когда никакой работы не было, я предложил Фролову работать охранником на автостоянке в бригаде, в которой кроме меня состояли поэты Юрий Денисов и Анатолий Брагин. Эта работа спасла нас в тот немыслимый период жизни. Но Фролов отказался. И правильно сделал, поскольку его неожиданно пригласили на работу в издательство «Современный писатель». Сначала редактором, после зав отделом. А вскоре он становится, как ни странно, главным редактором этого издательства. Он приглашает к себе на работу Юрия Кузнецова, не имевшего в тот период средств к существованию. В те годы издательство выпустило несколько замечательных книг («Воззрения славян на природу» Афанасьева и некоторые другие). Г. Фролов планировал выпустить ряд книг, которые имели бы спрос и улучшили финансовое положение издательства, но этим планам не суждено было сбыться. Руководство стало в категорической форме настаивать на срочном издании сомнительных книг некоторых литературных начальников. Главный редактор, естественно, не согласился с этим и вынужден был уйти.
С тех пор Фролов зарабатывает на жизнь не литературным трудом. Он – классный компьютерщик. Слава Богу, освоил эту профессию.
Параллельно в его жизни происходили и другие события. Он продолжал писать стихи и прозу. Выходили книги. Последняя – «Погост» в 2000 году Рукописи нескольких книг прозы, а также тетради с ранними стихами Фролов сжёг. Поступил как классик, но теперь об этом жалеет. И вообще относится к себе не без юмора, хотя цену себе знает. При этом ему много лет приходилось жить в съёмном жилье.
С опозданием лет на семь он всё-таки вступил в Союз писателей.
При этом он, как ни странно, чуть не стал ЛИТЕРАТУРНЫМ ДЕЯТЕЛЕМ. Есть такая порода литераторов, которые после вступления в Союз начинают упорно занимать всевозможные номенклатурные должности. Это им очень нравится, да и выгодно. Они – члены бюро, редсоветов, секретари, входят в различные комиссии Союза писателей, Литфонда и ЦДЛ. Таким образом они вершат судьбы остальных писателей. Ну и о себе, конечно, не забывают. Так вот, Фролов стал членом бюро секции поэзии. А через некоторое время его выбрали в замы председателя этой секции. Ему открылась дорога к карьере и по административной линии. Но однажды, когда он вёл заседание, один из членов бюро стал усиленно настаивать, чтобы секция рекомендовала принять в члены СП некую личность, писавшую слабые стихи, но приносившую несомненную пользу некоторым членам бюро (если не ошибаюсь, через этого человека можно было недорого приобрести качественное мясо). Фролов, естественно, был категорически против. Он был настолько возмущён, что поставил на голосование вопрос о роспуске бюро, как не справляюшегося с работой. Такого в Союзе писателей за все годы его существования не было никогда. Голосование состоялось. Подавляющее большинство, как и следовало ожидать, проголосовало против предложения Фролова. И он вышел из бюро.
А теперь, как было обещано, пора подробнее пояснить, почему у избранного такое оформление и такое название. Я долго смотрел на обложку. А потом спросил Фролова, не аллегория ли это современной России, которую внаглую обирают? – Да! – ответил он. – Примерно это хотелось сказать.
А почему книга называется «Не своё время», мне было ясно и без вопросов. Душа автора, чуждая всякой коммерции, не приемлет того, к чему скатывается в наше время Россия. Поэтому сейчас не его, поэта Фролова, время. И он не хотел бы в этом времени жить. Всё в общем-то очень просто. Россия попала в беду и погибает. А он, поэт Фролов, не может ей помочь. От него ничего не зависит.
Но я знал, что он-то как раз делал всё, что мог. В августе 1991-го провёл ночь с защитниками Белого дома. Так велела ему совесть. А 4 октября 1993-го опять рвался защищать Белый дом, на этот раз от танков Ельцина. Но на эту ночь была его очередь дежурить в особняке на Поварской, где помещалось его издательство, которое в это же время пытался захватить ОМОН. Особняк удалось отстоять. Но дело не в этом. Вы только что прочли замечательные стихи поэта. Это и есть его главное дело. И раз Геннадий Фролов смог написать такое, значит он жил и живёт, бесспорно живёт не зря, живёт в «своё время». Его стихи действительно нужны России. Страна не знает, что у неё есть поэт, в лучшей части своего творчества не уступающий ни Н. Рубцову, ни Ю. Кузнецову.
4. Итог
Я вспоминаю строки А. Ахматовой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Но в большей степени они растут из личности поэта. Чем самобытнее человек, чем мощнее и сильнее его личность, тем самобытнее, тем глубже его стихи. Я довольно долго описывал то, что знаю о жизни своего друга. О его поступках, о его своеобразном характере, чтобы читателю стало ясно, что это за человек и почему лучшие стихи этой книги действительно прекрасны.
Конечно, прав Ф. Тютчев: «мысль изречённая есть ложь». И невозможно, чтобы из этой статьи встал истинный образ редкого, своеобразного человека и замечательного поэта, которого я знаю много лет. Надеюсь заинтересовать вас и книгой «Не своё время», и другими стихотворениями Геннадия Фролова. И, может быть, вам удастся почувствовать печальную, благородную душу автора.
Иллюстрации:
Геннадий Фролов, снимки разных лет;
двое: Геннадий Фролов (слева) и Юрий Кузнецов, 1986;
обложка книги «Не своё время»;
на групповых снимках (слева направо):
поэты Геннадий Фролов, Станислав Куняев,
Геннадий Иванов, Татьяна Смертина и Олег Бавыкин, Калуга, 2001;
поэты Геннадий Иванов, Татьяна Смертина,
Геннадий Фролов, Владимир Архипов,
Центральный Дом Художника, 6 мая 2010.
Добавить комментарий