Ирина
Соляная

Бумажный ангел

Острые кончики ножниц изводят бумагу:

Крылья, венок, бахрома на тетрадном хитоне.

Ангелу нужно терпенья, любви и отваги – 

Надо приклеить поделку  к основе картонной.

Если фонарик волшебный в окне не погаснет, 

Странник с пути не собьётся в метельную пору. 

Снег заиграет под утро, как россыпь алмазов, 

Сколько несметных сокровищ насыпано в горы! 

Ваня кивает и вешает в раме гирлянду, 

Город бумажный пристроив внизу неумело. 

Дамы и рыцари чинно идут в сарабанде, 

Ангел с трубою над городом: белый на белом.

Ваня в кровати листает любимую книжку: 

Снова дракон поживится героем в доспехах. 

Гаснет фонарик, мигая прощальною вспышкой –

«Значит, поэтому папа опять не приехал».

Ангел отвлёкся, кружась над бродягой бездомным,   

Смерть отступила, и губы уже не синеют.

«Завтра  отца разыщу, ты не думай, я  помню.

Просто нашёл себе дело чуть-чуть поважнее».

13.05.2019

В одно из зазеркальных королевств

Завал в работе, оглянусь окрест –

Как мне не впасть в уныние, не знаю.

В одно из зазеркальных королевств

Поеду на грохочущем трамвае.

И превратится деловой портфель

В шкатулку, где танцует балерина.

Я за щекой катаю карамель,

И пахнет новогодним мандарином.

Мне снова шесть, и школа – через век,

А институт... А разве есть такое?

Я совершу невиданный побег...

Но дверь мне в зазеркалье не откроют.

Меня гнетёт мой ипотечный быт,

Старик отец, что шаркает по кухне,

Начальник-патриот, антисемит,

И дочери нежданная краснуха.

Когда трамвай зайдёт за поворот,

Расхлябанные двери звякнут тихо.

Он от меня увозит новый год,

Шалтая, Бармаглота и шутиху.

29.01.2018

Глаша БиБиСи

А мне не страшно, уже не страшно.

Сгорела каша, сбежали пенки,

Лишь под окошком соседка  Глаша 

Стоит упрямо, держась за стенку.

А ей всё надо, всё интересно:

Кого ругают, кого пытают.

А вдруг случится тут «тили-тесто»?

Скажите честно и без утаек!

Да что тут сделать? Помои вылить?

Кричать в окошко: «Вали, зараза?»

Нет. Лучше стопку с бабулькой выпить,

Да без закуски вторую сразу.

Ведь если думать – то станет тошно,

А если вспомнить –  то станет страшно.

Когда-то раньше нам было можно,

Когда-то раньше нам было важно...

Теперь, бабуля, я сплю тихонько.

Ты можешь слушать, да всё без толку.

Хоть стань галошей на подоконник,

Я одинокий и  вою волком.

16.05.2018

Глина

Вот она… простой сыпучий камень.

Оживает только под руками

И меняет цвет она наощупь.

Безыдейной станет и попроще.

В ней уже не скрыто сто задумок,

Мир её структурный будет хрупок.

Можно пить из этого кувшина,

Хвост хранить – ослиный ли, мышиный...

Сунуть ветку перекати-поле,

Вывесить её на частоколе...

Впредь она уже не будет глиной.

Ты попей из нового кувшина.

Давай я насыплю чудес

Тащите авоську, котёл, чемодан!

Чудес вам насыплю! Хотите – в карман!

Хотите, в панамку, кошель, ридикюль,

Чудес вам насыплю, покуда июль.

Покуда закат над рекой золотой,

В лугах земляника укрыта травой,

И росы теплы и полёт ветерка,

Покуда ещё не остыла река.

Ты яблоко лопай, хватай самокат!

И слушай симфонию летних цикад,

Ныряй в застоялую воду пруда,

Такого не будет уже никогда...

Тут бабушка внукам печёт пироги,

И вам незнакомы льстецы и враги,

Подагра, долги и аресты счетов,

И глупый казённый язык рапортов.

Тут мама в халате и тазик белья,

В ведёрке рыбацком блестит чешуя...

Вареньем намазан большой бутерброд...

Здесь нет векселей, ноутбука, банкнот...

Давай я насыплю полфунта чудес,

Пока этот мир до конца не исчез...

05.07.2018

Закат

От суток остаётся треть,

Хребет холмов покрыли тени,

Июль. Садится солнце в степь

За погребальные дольмены.

Вскипает пыль в косых лучах,

Трава становится прозрачной,

Земля суха и горяча,

И я глотаю вкус табачный.

Как быстро наступает мрак,

Не успеваешь удивиться,

Так резво прячется в овраг

Мелькнувший хвост степной лисицы!

Но мне привыкнуть не дано

К ежевечерней перемене.

Лишь миг – и вот моё окно

Закрыто чьей-то серой тенью.

Ложусь и я в свою кровать,

Дверной крючок набросив звонко,

Глазами проводив опять

Закатный свет у горизонта...

Надька, Верка и Любовь

Судьба отмеривала щедро,

Дарила радость и тепло...

Но медленно, по миллиметру

Под кожу проникало зло. 

Больничным коридором тихо

Ушла Надежда навсегда,

А вместо Нади – бабка Лихо

И тётка старая Беда.

Расселись возле тощей койки.

Чекушка водки, стопари...

И пели со слезою горькой:

«Гори звезда его, гори».

Пусть с затухающим кадилом

Ходила Верка вкруг стола,

Копали новую могилу

Два твердокаменных кайла.

Когда шепнул: «Нет больше мочи»,

Зажмурив веки от тоски,

Вошла Любовь под сенью ночи,

Пригладив потные виски.

Она ладошку приложила

К колючей и седой щеке,

И запульсировала жила,

Чай вскипятился в котелке,

Покрылись корочками раны,

И камень одеяла спал.

Любовь осталась утром ранним,

Когда он безмятежно спал.

Своим прямым и строгим взглядом 

Прогнала Лихо и Беду,

Шепнув ему: «Я буду рядом,

Я не оставлю, не уйду».

01.10.2018

Наука одиночества

Я всё время искал тишину, пустоту,

Потому, что, казалось, я выбрал не ту.

Приходил – раздражала до колик меня,

Без скандала ни ночи, без драки – ни дня.

Уходил – мне кричала обидное вслед.

А теперь, наконец, тишина. Полубред

Полуграмотной бабки над гробом... Псалтирь.

На оградке кладбищенской яркий снегирь.

Две гвоздики скукожились мёрзлой трухой.

На поминки пекут пирожки с требухой.

В доме пусто и чисто. Лишь блёклый халат.

Да в кармашке его две заколки лежат.

30.01.2019

Питеру

Каким ты предо мной предстанешь? 

Сентябрь холодною волной 

На палубу плеснёт, и так лишь 

Вмиг отрезвит канал Гребной.      

Приезд случайный, торопливый. 

Пожитки в сумке кое-как. 

Шагаю вдоль трамвайных линий, 

Почти чудак, почти дурак. 

В холодном хостеле без окон 

Засну под утро сиротой. 

Пущу проблемы самотёком 

Вдогонку за пустой мечтой. 

Пусть Петербургская Сахара 

Меня дождями исцелит. 

Я попетляю по бульварам, 

Как неудачник Ипполит, 

Потру ступеньки Эрмитажа, 

Грифонам в патине кивну,     

Куплю пальто на распродаже, 

Исправив кармы кривизну. 

Вернусь к жене и обормотам,  

Умерив путешествий прыть, 

Чтоб на работе по субботам    

На подоконнике курить.

05.02.2019

Причал, папка, мамка и Домбай

Она казалась мне крепкой,

Хоть с виду была и шаткой.

За вёслами в старой кепке

Сидел молодой мой папка.

В поплиновом сарафане,

Уткнувшись в букет ромашек,

На банке сидела мамка,

И было нам всем не страшно.

В кульке я держал конфеты

И лопал стакан пломбира,

Наверное, это лето

Собой обняло полмира.

Веслом оттолкнувшись лихо

От  старенького причала,

Мы плыли по речке тихой,

И где-то струна бренчала.

До нас доносилась песня,

Как лыжи стоят у печки,

И были мне интересны 

Неведомые словечки...

И лишь через четверть века,

Увидев Домбая шапку,

Я вспомнил причал и реку,

А в лодке себя и папку.

01.06.2018

Сердце воровское

«Убогий мост, скривившийся немного»*,

Ведёт меня в приречные кусты,

Протоптана короткая дорога,

Наброски на этюднике просты.

Едва видны чернеющие кисти

Нетронутой дроздами бузины,

Я раздвигаю солнечные листья,

Плоды срывая с горечью вины.

Тревожу эту древнюю обитель

Речных богов, что жили до Христа,

Гадая: не несет ли в дом погибель

Украденная ягода с куста...

Но самовар, пыхтящий на дровишках,

Тревоги усыпит и исцелит.

И прочь уходит глупая мыслишка,

И сердце воровское не болит.

___

* Строка Анны Ахматовой.

У города апрельская душа

У города апрельская душа,

Изменчивая, латаная, злая.

Весна пришла, и ей не помешать,

Она тебя в расчёт не принимает.

Просушивает хлам из чердаков,

Врачует смрад подполья и подвалов

И достаёт из штопаных мешков

Для неопрятных рыночных развалов

Сокровища.  Для новых распродаж,

Для чьей-то мены и  возможной кражи.

Апрель – избитый, сыгранный типаж

В таком же надоевшем антураже.

И только лес в сиреневом  дыму,

Как параллельный мир, непознаваем.

Он не подвластен сердцу и уму,

Он существует где-то там, за краем…

И город так стремится подражать

Его аскезе строгой, монохромной,  

Что начинает ветки наряжать

Ольхи и вербы, выросших у дома.

И к маю всё очистится вполне,

Умоется, причешется, завьётся.

Начнёт цвести и мощно зеленеть,

С обновками и с хламом разберётся. 

Наш город засмеётся, шелестя,

Вздымая абрикосовые ветки,

И вывесит забытый алый стяг,

Морщинками покрытый, точно сеткой.

24.04.2019

Ценный дар

Свой дом не узнаю, он стал приземист

До потолка рукой достать, увы…

На пустоши цветёт лиловый вереск,

И уханье полуночной совы

Меня тревожит, сонного и злого.

Не отдохнуть! И не раскрыть окна!

И лик луны размытый и безбровый

Белей непропеченного блина.

Наутро подымусь, всегда ворчливый,

Но на веранде пышет самовар,

И янтарем горят на ветке сливы,

И новый день как самый ценный дар!

Шепчи мне, ветер

Шепчи мне, ветер, что жизнь невечна,

Что бренность мира познал сполна.

Я все же буду считать беспечно,

Что после стужи придёт весна.

Кружитесь листья в последнем танце,

И подпевайте всем сквознякам.

А я не верю богатству глянца,

Багрянцу, злату и всем лжецам.

Пусть свет тускнеет, пусть дождь полощет,

И зимний холод мне дует вслед,

Мне в вечность жизни поверить проще,

И в то, что смерти на свете нет.

Щелкунчик и мышиный король

От натуги морщась и пыхтя,

Раскалённа, словно в бане печка,

Красноморда, как ноябрьский стяг,

И уже почти нечеловечна

Марьиванна топала домой,

Волоча за комель злую ёлку.

То ворчала: «Ах ты, боже мой»,

То шагала просто втихомолку.

Принесла. От ёлки стылый пар.

Внук в трусах. Худющий, золотушный.

Вот тебе и праздничный угар,

Никому не ведомый, не нужный!

Дочь, зараза, шляется где зря,

А в избе не топлено, не мыто.

«Что ревёшь, сопливая ноздря!

Бабка натащила дефициту!

Мандарины, килька и сырки!

В профсоюзе выпросила книжку.

Всё добро на кухню волоки. 

Книжка? Вроде сказочка про мышку».

Засыпает сытый мальчуган,

В бой идёт солдатиков дружина,

Бьёт Щелкунчик в старый барабан,

И повержен в прах король мышиный.

29.11.2018