Брест
Она бредёт, шатаясь, в исступленье,
С ножом в руке, истерзанная вся,
Едва дыша и, в буйном ослепленье,
Себе же в грудь удары нанося.
Опоена каким-то страшным зельем,
Всех обманув, обманута сама,
Она как зверь: взор искажён похмельем,
В нём дикая, мучительная тьма.
Упала в грязь... хрипит проклятья злые...
Так вот она, вот бывшая Россия!
Спаси ей честь, о Боже, вразуми:
Заблудшую, забрызганную кровью,
Покрой её сияющей любовью!
И если жизнь нужна моя – возьми.
1919
В Кахетии
Какой живой простор!
Как нежен солнца луч!
Кайма зубчатых гор,
Венок из лёгких туч.
Колышется садов
Разубранная ткань,
Меж вольных берегов
Сверкает Алазань.
Всё ярко – бронза лиц,
Весёлый блеск очей;
Звенит веселье птиц,
Стремглав бежит ручей.
«Смотри» – зовёт простор –
«Какая зелень, гладь!
Живи для солнца гор
И разучись желать!»
* * *
В обрывистом, холодном серебре
Мерцает ночь, как призрак дымный.
Когда же День? Когда же гимны
Заре?
И грусть уводит – к радости былой!
Себя нельзя переупрямить:
Звенит, трепещет, тронутый иглой,
Диск – наша Память.
Но слушаешь, – и странен ураган
Разбуженных напрасно звуков.
Так зажигавший деда хор цыган –
Что он для внуков?
И даже нам, пленённым стариной:
Сквозь дым кровавый всесожженья,
Сквозит лучистый блеск – иной...
Изгнание – преображенье!
О, Солнце новых, жадных к солнцу, дней!
Дай гнева и надежд Отчизне!
Дай – вихрей нетерпенья ей,
Для жизни...
Версаль
Она лежит, как труп бессильный;
И вот – кровавый пир гиен
Над ней кипит во мгле могильной!
Живую – душит красный плен.
Она очнулась: кровь, пожары;
На небе молнии, гроза;
Просветлены мученьем кары
Её молящие глаза.
Она, отчаяньем томима,
Кричит, – но все проходят мимо...
Остановитесь! В грозный час
На помощь, братские народы!
На помощь, именем свободы!
Иль Божий гром – ударит в вас.
1919
* * *
Воспоминанья вкрадчивы и редки,
Но, как болезнь, их от себя гони!
Обламывай в душе сухие ветки,
Сжигай дотла обугленные пни.
И, дорожа спокойными часами,
Умей сдержать бессильный крик раба!
Не мучь им нас: и без тебя судьба
Отравит жизнь всему под небесами!
Не верь в людей, но в их страданья верь.
Кляни любовь и прошлые мгновенья;
Но женщине, любимой и теперь,
Задумчиво пошли благословенье...
* * *
Ещё так жарки солнца ласки,
Ещё зовёт, сверкает даль,
И в близость сумрачной развязки
Не верит светлая печаль.
Пускай мертвы воспоминанья,
Пускай надеяться нельзя, –
Ещё осталось обаянье:
Жить, под пучиною скользя!
Куда бы волны нас ни мчали,
Мы блеск их вольный отразим
Не чёрным зеркалом печали,
А гимном страсти молодым!
* * *
Лёгкой жизни я просил у Бога:
Посмотри, как мрачно всё кругом.
Бог ответил: подожди немного,
Ты ещё попросишь о другом.
Вот уже кончается дорога,
С каждым годом тоньше жизни нить...
Лёгкой жизни я просил у Бога,
Лёгкой смерти надо бы просить.
Вольный перевод из восточной поэзии, 1940-е
На Новый год
Ave, Caesar!
Мы перейдём таинственную грань,
На нас самих покинутые Богом, –
И не увидим счастья за порогом;
Но там опять призывное: воспрянь!
Привет тебе, Год Огненной Печали!
Тебя мы славим, победив боязнь;
Так римляне, идущие на казнь,
Своих безумных Цезарей встречали.
Камин охвачен пламенем утрат:
Витает боль над грудой лет сожжённых;
И, в алых ранах, мёртвый Петроград
Глядит из пепла, город прокажённых!
Где пир огней? На эту ночь – из тьмы
Нам не разжечь их золотом и кровью;
Но будем тайно пламенеть любовью
И до утра – не будем меркнуть мы.
А там опять камин затопят новый
Под шум и ярость новых непогод.
С душой бойца, на жизнь и смерть готовой,
Тебя мы ждём: безумствуй, Новый год!
* * *
Не говори: «Кто в ясный день печален,
Тот в день печали радостен лицом...»
Душа не встанет сильной из развалин!
Нет грустных сказок с радостным концом.
Умрёт, как раб, кто в сердце был ужален!
Верь облакам: доверчиво плыви
По воле ветра; тёмен будь в ненастье,
Пылай огнём и золотом любви –
И краткое, но ты узнаешь счастье!
Иного нет. Не жди и не зови.
Осколки
Я брошен – холодным осколком –
На жёсткую, грубую новь...
И в сердце затравленным волком,
Отчаяньем сжалась любовь.
Мой плен заколдованный тесен:
Иззубрены болью края,
И где-то в развалинах песен
Тоской шевелится змея.
Но раны судьбы не случайны;
За ними – бунтующий рост!
Весь мир – в озарении Тайны
В безбрежном крушении звёзд!
И странникам новым, взгляните,
Простор для безумий широк.
А мы – это алые нити
Для поисков лучших дорог!
Всё ярче, острей, непокорней
О счастье тревожные сны...
И мы – это чёрные корни
Зелёного шума весны!
Памяти П. А. Столыпина
Убит, – и с нами нет его,
Теперь, когда гремят стихии!
Но завещал он торжество
Окрепшей, будущей России.
Он был – из одного куска,
Как глыба цельного гранита.
И мысль его была ярка,
Неустрашима и открыта.
Уже забытою порой
Полубезумного шатанья
Вернул он к жизни – твёрдый строй,
Вернул он власти – обаянье.
Россией новой дорожа,
Он отстоял Россию дедов!
И жил он, ей принадлежа,
И пал, ей верность заповедав.
Блистателен его венец!
Огонь речей, деяний твёрдость
И героический конец,
Всё – точно знамя: «Честь и гордость».
И что нам грешная вина
И слабости его земные…
Он знал одно: что «нам нужна
Лишь ты, Великая Россия!»
1911
Под гитару
Ты не верь тайным снам,
Поздней ночи сказкам!
Верь лишь солнечным дням
Да недолгим ласкам.
В страстной прихоти – ложь!
Сердца жар остудишь,
А уж сил – не вернёшь,
Слёз – не позабудешь...
* * *
Я лежу на койке низкой,
А в раскрытое окно
Смотрит радостно и близко
Небо южное одно.
Ни клочка земли унылой,
Ни ветвей, ни мотылька…
Только стаей белокрылой
Проплывают облака.
Редко-редко в жизни душной
Открывается окно
В мир гармонии воздушный,
И умчаться мне дано
В это небо голубое,
Где, как музыка без слов,
Слышно реянье живое
Окрылённых облаков!
* * *
Я не хотел бы воротить былое,
Всё пережить иначе и смелей,
У старой скорби жало вынуть злое
И радость жизни чувствовать светлей.
Мне так ясна ошибок неизбежность,
Мне так понятны линии Судьбы!
Но далека от сердца безнадежность,
Я жажду вновь ликующей борьбы.
Теперь в тумане скудная окрестность,
Короче путь мой, солнце холодней…
Но сердце ждёт. И эту неизвестность
Я не отдам за счастье прежних дней!