I’ll be back
И скажут завтра про анализ крови:
«Вполне нормальный. Жизни будет много».
Но в ту же ночь заветный чёрный кролик
Меня дождётся где-то у порога,
Толкнёт в проём тупым ударом в спину,
Я упаду, прекрасная и злая,
Ну а потом – потом, конечно, сгину.
Не навсегда, не радуйтесь. До мая.
2010
Аллеями парка
Сырой изменчивой весной
Мои стихи живут, светлы,
Деревьев мокрые стволы
Как будто следуют за мной,
Смыкаясь где-то за спиной,
А листья трепетны, малы.
Дождя загадочный напев
Блуждает парком, робок, тих,
Кафе свиданий для двоих
Меня укроет, отогрев,
И небо, сразу просветлев,
Во мне разбудит новый стих.
Я не умею умирать,
Я даже осенью жива,
А нынче май, и все слова
Теперь осмысленны опять,
На них лежит любви печать,
Над парком плещет синева.
И я блуждаю вдоль аллей,
И воздух сделался теплей,
А на душе – ещё светлей.
2007
Антисон
В дым прокурена комната,
Свет горит электрический,
Дождь наделил холодом
Воздух, асфальт, душу,
Ропот неврастенический.
Ночь запутала, скомкала
Всё, что вроде бы разное,
Чувством немым, ломким
Скачет по телу страх,
Странный, как будто зараза.
Сон повреждён потоками
Ищущего сознания,
Дождь заслонён окнами.
Долог наш антисон, он –
Вечности познавание.
2000, 2018
Как странно быть не тем, кто ты на самом деле,
Как странно жить не так, как вечности обязан,
Душа воспалена, и мысли на пределе,
Ты ими засорён, ты ими прочно связан.
И ты бежишь вовне, к чужим картонным людям,
Но вязнешь в грязевых бессмысленных потоках,
В самом себе и всём, что точно – не разбудит,
А люди далеко, а им не одиноко –
Магический коллаж… И чувство неуёмно –
Что если добежишь – они тебя увидят,
Разбудят и простят, окажутся объёмны
И сделают живым, и лишнее изыдет.
Но что это? Постой – ты тоже из картона.
Но что это? – Они бегут тебе навстречу
И верят, будто ты – ожившая икона,
И если добегут – пробудятся навечно.
2009
Блюз
Перед каждой весной – бесконечная ночь.
Перед каждым прозрением – чёрная боль.
Я прошу не Его, а тебя – обесточь.
Ты не видишь меня? – Я мерцаю тобой.
Я люблю тебя? – Да. Только это смешно.
Это вышло за рамки нормального сна.
Ты не видишь меня, как не видят окно,
И твоя слепота мне, как стены, тесна.
Где-то в полночи, поодаль ищут меня
Десять тысяч мужчин, что умеют смотреть.
Ты не видишь? – Мне больше не надо огня,
Я сгораю твоим нежеланием греть.
Я смотрю на тебя, опьянённая в дым,
Но глаза твои – будто оборванный блюз,
И никак не прозреют, а больно – моим –
Ты увидишь меня, если я – отвернусь.
2009
Бражница
Смыслами смертными склеена,
Вечности верила временно.
Прозвана Призрачной Полночью,
Силилась сделаться солнечной –
Временно. Вечером встречена,
Мыслями маялась млечными,
Космосу каялась, кажется, –
Бренной беспомощной бражницей.
2006
* * *
Был вечер. И нетрезвые от песен
Весеннего и вычурного мира
Бросали мне, что этот мир чудесен,
А где-то в небе возникали дыры.
Рванувший ливень вымесил помои,
Накопленные за день, стало – гаже.
Мои а-ля моральные устои
Не устояли и прогнили даже.
Я думала: куда бы мне приткнуться?
Куда уйти от собственного хлама?
В плену у лживых путаных инструкций
Моя сбоила старая программа.
Но я осознавала грешным делом:
Пенять на небо – это слишком просто,
И я глядела, пристально глядела
Себе в нутро и в душу под коростой.
Я понимала, что и небо тоже
Увидено не кем-нибудь, а мною.
«Мой мир коряв», – бросала я прохожим.
А ливень смыл проклятые помои.
2008
В гостях
Вот так вот дни свои теряю,
Вот так вот в старом доме чай
При свете лунном разливают,
И где-то рядом бродит май,
Но в нём не чувствую уюта…
От сигарет струится дым,
А в глубине таится смута
И тянет сделаться иным –
Прекрасным, мудрым человеком,
Но волны сна мешают вновь,
Мешает мелкий сор под веком
И застарелая любовь…
Остынет чай в тяжёлых кружках,
Постылый спор о суете
Уткнётся в мягкую подушку
И растворится в темноте.
2004
В деревне
Увидишь край далёкий,
Там избы многоокие –
Бессмертия прибой...
И небо над деревней
Висит большое, древнее,
Потёртое судьбой.
А как пойдёшь по полю
(Туда, где травы гольние
Пьянеют на ветру) –
Сойдёт закат на плечи,
Природа глянет в печи и
Согреется к утру.
2004, 2015, 2017
В июле
Воспоминания о лете 2002 года
Кровь из носа – пора бы влюбиться, пора
На вопросы решиться ответить. Жара
Впечатляет своим постоянством тупым,
Оставляя пространству торфяников дым.
Так что город надышится смогом сполна.
Это повод о многом забыть. Я одна.
На прохожих мужчин не зеваю – они
Так похожи бывают в июльские дни.
Нет, не встречу его – виновата сама.
Вот и вечер. Закат над Москвой, как чума.
Он густеет, как будто бы кровью согрет,
И затея с любовью слетает на нет.
2005
В трамвае
Током дыша,
Простая душа
Ночного трамвая
Проглотит меня,
Покатит, звеня,
По самому краю
Улиц пустых,
И зданий немых
Согнутся над нами
Сонные плечи.
Старческий вечер
Дрогнет огнями.
Буду одна
Смотреть из окна
В потёртые лица
Уснувшим церквам
И в спины домам,
Которым не спится.
Мимо пути
Бульвар отлетит
В потёмки обратно,
Покатим быстрей –
Ночных фонарей
Стянутся пятна.
2003
Ветер
Ледяной осенний ветер,
Листья жухлые гоня,
В переулке старом встретил
Одинокую меня.
Оторвал от тротуара
И стремительно понёс
Над деревьями бульваров,
Над домушками под снос.
Крыши, трубы и антенны,
Фонари и темнота,
Проводов трамвайных вены,
Переулков пустота.
Всё возникло и промчалось,
И исчезло позади,
Только я одна осталась
С ветром бешенным в груди.
2003
Ветер и дух
«Неравнодушие ранит», – сказали, –
«Правда же ранит!!! И всё оно к лучшему!!!»
...но и война – это...
Неравнодушие.
Луч, убивающий в пекло азалию –
Равной душой он её не считает.
Ветер, сжимаясь от злобного лая,
Неравнодушного
К суке из вражеской стаи...
Сжимаясь –
Крутится, к лугу несётся – находит
Тихого духа к Богу на всходе.
Юродивый?..
Дух не настолько юродив,
Чтоб ветер по шерсти не гладить.
Отродья...
Небесные оба отродья.
Обнимутся, не удушая друг друга –
Ветер и дух...
Ограничены
лугом.
2018
Вечер
Изуродованный вечер.
Крыть его – да просто нечем.
Даже ложь – и та не лечит.
Вечер.
По изломам Чистопрудным,
Где пронзительно безлюдно,
Мы бредём, отринув чудо.
Трудно.
И за каждым поворотом
Сны стоят – любви сироты –
Мы сейчас забудем с лёту
Что-то.
И метро раскрытой пасти
Не избегнуть, двери – настежь.
Ты прости нас, хоть отчасти,
Счастье.
Не спасти нам этот вечер
Неизбежно-лишней встречи,
Он истрачен, он не лечит –
Нечем.
2008
Вечность
Помоги мне, вечность,
Подари мне космос,
Урони на плечи
Ледяные слёзы
Ангелиц забытых
И богов погибших,
Уведи из быта,
Где была я – лишней.
Я при жизни – призрак
И не помню дома,
Мой любимый – тризник
В тупиках Содома,
Мой ребёнок – гений,
Незачатый мною.
Я блуждаю тенью
От Харона к Ною
И тону в потёмках,
Не узнав сангама*…
Идиоток тонких
Вразумляет драма,
Укрепляет стужа,
Очищают стоны –
Ангелиц ненужных
И богов картонных.
Так приди же, вечность,
Подари мне небыль,
Положи на плечи
Золотую Гебо**!
---
*Сангам – место слияния трёх рек (Ганга, Ямуны и легендарной Сарасвати) у города Аллахабад, Индия.
**Гебо – седьмая руна германского алфавита. Название руны означает «дар».
2010
Вода
Когда в реальность входит сон,
Я понимаю – это старость,
И всё, что раньше не срасталось,
Слилось в сплошное колесо.
Глядит в глаза из-за кулис,
Мечты мои по кругу водит…
И можно вверх подняться, вроде,
Но я ползу куда-то вниз.
Я отсижусь на самом дне,
Дождусь ошибочной нирваны –
Когда желаний караваны
Опять зашествуют во мне.
Когда реальность – наяву,
А сон во сне (спокойной ночи),
Когда глубины напророчат
Всё то, что Богом назову –
Вливающим удары в дар,
Живущим в Лете бесконечной…
От вещих сказок, что не лечат,
Меня ведёт её вода.
2011
Возле Зимнего
Устанет сон крутиться в голове
И отомрёт, и сгинет из алькова,
А там, за окнами, в чернеющей Неве
Утонет ночь, не выронив ни слова.
И Главный штаб успеет до утра
Умять луну, как сахарную булку,
Проснётся ветхое творение Петра,
И станет в нём торжественно и гулко.
И выйдешь ты, и радостно помчишь
Куда-то вдаль, весну вбирая кожей,
А возле Зимнего – весёлые лучи
Станцуют вальс для сумрачных прохожих.
2005
* * *
Вспоминай. Без меня не протянешь и ночи.
Без меня над тобою – чернильная яма,
А на дне – моё тело, в картинную раму
Заключённое Богом. И воздух всклокочен.
Вспоминай. Этот город не терпит забвений,
Несмотря на дожди, что идут постоянно.
Без меня не уснёшь, не забудешься пьяным –
Ни в туманной беде, ни в случайной измене.
Вспоминай. Поезда не проходят бесследно:
Два вокзала в один превращаются снова.
Нам осталось остаться – и в жизни бредовой
Убивать расстояние словом «приеду».
2010
Гебо
И снова смотреть на небо,
И ждать неземного дара,
Надеяться: руной Гебо
Зачёркнуты все кошмары,
Пытаться её увидеть
В рисунке своей ладони,
Сплетать золотые нити,
Не помнить былых агоний,
Не знать ничего о жизни,
Шептать в темноте: «Приеду.
Прости, что была капризной –
Ты мне и сейчас неведом».
Метаться в слепой горячке,
То бредом считать, то правдой,
Высаживать по три пачки,
Тебя называть – «отравой».
И снова смотреть на небо,
Прощенья просить за ересь.
Я жду тебя, руна Гебо!
И я же в тебя не верю.
И я же молю о чуде…
2009
Голубь
Сбитый голубь на большой дороге
Снегом припорошенный лежит,
И невольно думаешь о Боге,
О котором думать надлежит –
Да, гораздо чаще, но сегодня
Я о нём подумаю сполна,
Потому что голубь был свободней,
И за ним не числилась вина.
Я не знаю, то ли это драма,
То ли совершеннейший пустяк –
Ведь с грехопадением Адама
Смерть привычна стала, как-никак.
Боже, Ты ли назначаешь сроки?
Ты ли поводырь слепой судьбе?
На дороге голубь одинокий
Превратился в память о Тебе.
2005
Город
Прохладой сумерек омыт,
Усталый город засыпает,
Пахучий заскорузлый быт
Он по квартирам запирает
И наполняется дождём,
Под лавки прячет псов бездомных,
Меняет шум, царящий днём,
На шелестенье листьев сонных.
И город спит, и люди спят,
Лишь где-то, в мокром полумраке
Шаги тревожные звучат
И раздаётся лай собаки.
2004
Гроза
А теперь – можно открыть окно
И в грозу нырнуть,
Сквозь потоп, неба сырое дно
Протаранить путь,
Путь наверх. С молнией рваной злой
Не столкнуться вдруг
И из туч – вынырнуть чуть живой,
Усмирив испуг.
И тогда, в солнечный яркий свет
Распахнув глаза,
Осознать – большей свободы нет,
Чем сама гроза.
2005
* * *
«Давно пора бы перестать
Воспринимать людей всерьёз», –
Ложась на царскую кровать,
Сказал царю верховный пёс.
2012
Единственному до востребования
Твой настойчивый голос в заоблачной тьме,
Где мой дом воскресает однажды в году –
Где-то заполночь, в марте – в астральном саду –
Твой настойчивый голос перечит зиме.
Эта ночь происходит при полной луне
И приземистом ветре, штурмующем грудь –
Чтобы в душу попасть и навеки уснуть,
Чтобы дом обрести – несомненно во мне.
Несомненно тебе я молюсь за двоих –
За себя и за ветер, незнающий слёз…
Мне твоих не хватает чернильных волос –
Я свои золотые вплетала бы в них.
Ты приходишь в ночной воскресающий дом…
Ты же знаешь, любимый, я слишком жива,
Но броня облаков пропускает слова:
«Я воскресну навечно. Мы будем вдвоём».
2010
Железнодорожная идиллия
По синей скатерти небес
Непроизвольно
Елозят блюдца облаков
Самодовольных
И звоном радуют богов
Самозабвенных,
А я как будто бы залез
Под стол вселенной.
Но синий вечер, словно кит,
На стол обрушен,
А из нутра кита – состав
Летит наружу.
В башку въезжает теснота
Дорог железных,
И по извилинам спешит
Вагонов бездна –
Чтоб я забыл пока о том,
Что я всего лишь под столом.
Чтоб мне не думалось о том,
Как под столом умру потом.
2001, 2014
Жить
Жить без конца многоликим котом,
Жить, разряжая безумно ресурсы
В рифмы безусые,
В коцаный ком
Транса и яви узкой.
Транс бесконечно кошаче-широк,
Явь ему – шнур не впрок.
2018
Зимой
Листопад
отшумел и ушёл с календарных листов,
Маскарад
пожелтевшей листвы укрывает покров –
Из далёких миров,
Белоснежен и нов.
Темнота.
Лишь фонарь одинокий мерцает в тиши,
Суета
отступает в тиши за границы души,
И дворы хороши,
И дома хороши.
Погляди,
и увидишь снежинок легчайший балет,
Погоди,
и займётся в потёмках лиловый рассвет –
Воробьиный сонет
Отзовётся в ответ.
2004
Зонт
Лезут снова сволочи-стихи,
Колокольный заглушая зов,
Я на память призываю Псков,
A рифмую дьявольски... МАрхИ
Без меня зачЕртит города,
Не научит создавать Изборск.
Взгляд мой бешен... одичало-конск,
Бьёт в московский вычурный бардак,
Уходя за горе и бомонд –
Там у стен печорских белый зонт...
Новый зонт подрос сосне вдогон –
Под проточный звёздно-мерный звон.
2018
* * *
И если надо прорасти, то прорасту –
Сквозь ледяную каменную почву –
Уже не здесь, ну и понятно – ночью.
В пустынной темноте раскрою ту,
Которая отточит, всё отточит.
Подохнуть, растекаясь, ей невмочь и...
И сволочь ни одна её не сту...
Не стукнет, не задушит, засмеяв,
Не втопит в лужу ни одна змея,
Не обдерёт шакал такую душу,
Продравшую любую
Пустоту.
2016
Иссиня-чёрный январь
Облака – откровение в небе ночном,
Но от них ты уходишь в подъезд.
По ступеням – в квартиру, да здравствует дом,
Наихудшее, всё же, из мест.
Ты не помнишь уже ни взаимных ночей,
Ни предутренних праздничных снов,
Ты раздавлен тревогой, ты снова ничей,
Ты измотан до самых основ.
На пол падает пепел, и кофе остыл,
Шелушится слепой потолок.
Твой обыденный быт холостяцки уныл,
А ведь мог удержать её. Мог.
И обратно сбегаешь – на улицу, в ночь,
И афиши повсюду, и гарь.
Ты пытаешься всё навсегда превозмочь
В этот иссиня-чёрный январь.
Но утраты твои и обиды – не в счёт,
Только помни: не сыгран отбой,
И пока ты снаружи, ты можешь ещё
Облака разглядеть над собой.
2008
Квартира художника
Пол комком,
Паутина под потолком,
Покосившимся косяком
Здесь встречают.
Слабый свет,
И воды постоянно нет,
Настоявшийся терпкий бред
Вместо чая.
И в бреду
В этот дом я опять приду,
Я хожу сюда раз в году,
Так сложилось.
В гости к вам,
Холостые холсты без рам,
Снова буду я, что бы там
Ни случилось.
2001
* * *
Когда подъезжал на рассвете к Вильнюсу
После разлуки пятнадцатилетней
С лишним... туманы... туманы стелились и
Март созывал к обедне.
Когда подплывал... подплывала... важно ли?
Сердце не жалось, как в этом июне
Дохлом... А пело и плавало, влажное,
Не погибая втуне.
Когда подлетала сердечно к вечности
В поезде, спящем в артерии марта,
В сердце у марта... Готовая меч нести
Через гнилые парты
Заброшенной школы к тому учителю,
Помнит который, зачем рождалась, –
Знала тогда (или знал) по наитию:
Сядет-мне-в-сердце-жало...
Иголкой сосновой, кусочком шпиля,
Кристаллом тумана высшего.
Подохли в июне вопросы, сгнили,
А жало всё лечит... дышит.
2016
Кольцо
Как будто бы оконное стекло,
Разбито бытом новенькое счастье,
Оно могло сберечь от всех ненастий –
Не повезло.
Теперь дождит и дома, и вовне,
Достану зонт и выйду из подъезда,
Дурманящей любви иссякла бездна –
Молчим на дне.
Исчерпан брак и забракован брак,
Под козырьком на остановке сяду,
Побыть одной – великая награда,
Давно бы так.
А тучи переполнены свинцом,
Но я упрямо дожидаюсь солнца,
В кармане дремлет лоскуток червонца
И с ним – кольцо.
2007
Крепость
«На Луковку – больше всего нападали…» –
В Изборске, поставленном сверху на далях,
И нет нападавших, Рябиновка башня
Поросшая – в облаке пляшет...
Темнушка не спит, опьяняются дали
Настойчивым ветром. Кого защищали –
Над ветром белёсо плывут в облацех...
Под ними собора доспех.
2018
* * *
Моему старому, уже несуществующему дому посвящается
Ледяными ливнями отпетый,
Брошен дом и просто сноса ждёт…
Растрепало ветреное лето
Под стихи отпущенный блокнот.
Он остался где-то на балконе –
Той квартиры, тёмной и пустой,
Где сквозняк по комнатам сифонит,
И царит безжизненный покой.
Где когда-то пахло тёплым бытом,
Сочинялось – в сумерки и днём,
Но Земле не нужен дом забытый,
Как и всё написанное в нём.
Там отныне нет живого света,
И блокнот, разбухший от дождей,
Вместе с домом тихо канет в Лету,
В лето вечной памяти моей.
2005
Луна
Четверть века живу под старинной луной,
И задумчиво к ней повернувшись спиной,
Я на кухне пустынной смакую вино,
А на улице осень и очень темно.
Абажур замирает в высоком окне,
И широкие тени ползут по стене,
Забываюсь в объятьях ночной тишины,
Вспоминая зашторенный облик луны.
Абажур разговор затевает ночной –
И со мной, и с высокой старинной луной,
А снаружи дремотно и тихо дождит,
И усталая улица трепетно спит.
Четверть века живу под высокой луной,
А луна – миллиардами лет надо мной
Засыпает в пучине размашистых туч,
И последний глоток опьяняюще жгуч.
2004
Любимому городу
Болела голова, и то – с трудом,
А город задыхался от июля,
И дни тянулись, медленно тянулись,
Но вот, в один из них ворвался – гром.
И ливануло, очищая вмиг
И листья, и асфальт, и чьи-то души.
Жара – она была всего лишь чушью,
А летний город снова не безлик.
Стоят дома у длинного стола
Блестящей мостовой – и вволю дышат,
И воду пьют, а небосвод – всё выше,
Всё выше золотые купола.
И дождевые слёзы по стеклу
Ещё струятся на ладонь карниза,
А город, между тем, в своих эскизах
Нанёс огни на бархатную мглу…
…И с неба сон спускается к Москве.
И не осталось боли в голове…
2008
Май и сеттер
На кухне Май готовит кофе –
Из тёплой ночи и дремоты,
А на кассете Мая – Нофлер
Играет старенькое что-то.
На книжных полках – небылицы,
А на диване – древний сеттер –
Глядит задумчиво на лица,
Запечатлённые в портретах.
И дождь пошёл, и всюду дрёма,
Но вдруг меняются мотивы –
В объятья сумрачного дома
Приходят парочки счастливых.
Они шумят, но сеттер дремлет –
Ему скучны живые краски,
И только гости неизменно
Глядят на сеттера с опаской.
Он тоже был когда-то гостем,
И был когда-то человеком,
Но одиноким – не от злости –
От нескончаемого бега.
И с ним был пёс его печальный,
И молвил Май тогда: «Похожи…
Живите псом, пока венчаю
Своих гостей на белых ложах».
Весна давно осточертела…
Кофейна ночь, и долго длится.
Вернуть бы краденое тело,
Забыв про свадебные лица.
Нырнуть в тягучий воздух мая –
С мохнатым Рэдом и гитарой –
И, ни о чём не размышляя,
Проплыть по Бауманке старой.
2009, 2010
Март
Латаю душу тщательнее всех
(Потом сама и раздираю). Впрочем,
Она не в силах вырваться наверх,
На небосвод, который непорочен.
Уходит день, и я сверяю швы,
Разглядываю тротуары. Знаю –
Они не возмещают синевы,
Однако не винят, что я земная.
И не дождавшись первого дождя,
Ночует март на остановке. Скоро
Придёт трамвай – Харонова ладья,
Из преисподней выгнанная в город.
Сажусь к окну. От ада – ни следа
Внутри трамвая не осталось. Моцарт
Рождается в душе, и уж тогда
Я рву её на множество эмоций.
Плывёт неторопливо за окном
Ночное сновиденье Бога. Всё же
И небосвод не стал бы этим сном
Без города, трамвая и прохожих.
2005
Межсезонье
Межсезонье. Мокрый дым.
Беспробудна непогода,
Не хватает небосвода,
Город кажется пустым.
За изогнутым мостом
Спит вокзал и дремлет церковь.
Исчезает день, померкнув,
Тонет в сумраке густом.
Ощущается в груди
Что-то очень неродное.
В подворотнях ветер ноет,
Неизбывен, нелюдим.
А в квартире – тишина,
Абажур и чашка чая,
Но тепла не замечаю,
Если осенью одна.
2007
Мелодия заката
Как будто было это всё когда-то,
Как будто угасание заката –
И мой исход.
Я таю в неводах ветвей и башен,
Отпета отголосками вчерашних
Житейских нот.
Но что-то очень тонкое, живое –
Как зимний вечер с ароматом хвои,
Как чей-то зов –
Всё поменяет и добавит даты,
Подняв меня к величию заката
На краткий миг – с немыслимых низов.
2008
* * *
«Меня разлучили с собой», –
Гремел океанский прибой,
Когда, отказавшись от всякого «я»,
Душа проникала в ядро бытия –
Не слыша прибоя.
2013
Метро
Метро,
Во влажной мгле тоннель,
К нам выплывают поездами
Дома – на время и из стали,
И в них людская канитель.
На вход
Стремимся мы скорей,
И набиваемся битками,
А поезда – они глотками
Глотают брызги из людей.
Вагон
Качается, летит
По коридорам рельсошпалым,
Качается – от зала к залу,
Живыми душами набит.
2001
Мираж
С рассветом выхожу – и небу открываюсь,
Но к ночи мой приют вернёт меня, убог,
И в душной полутьме необъяснимо маясь,
Взамен былых небес увижу потолок.
И снова, у метро, – увижу на рассвете
Рождённый небосвод, да только город стар,
Он к вечеру в своём обыденном сюжете
Взамен былых небес покажет тротуар.
Но где-то далеко, под соснами, у моря,
Узнаю, вплетена в таинственный пейзаж,
Что вечный небосвод – невыразимо чёрен,
А по утрам смотрю – на временный мираж.
2006
* * *
Мой брат родился во вторник,
Умер в пятницу.
Он был затворник. Я тоже теперь затворник.
Время пятится:
Я родилась в понедельник,
Умру в четверг…
Закажи в нашу честь фейерверк,
Бездельник.
2013
Монастырь
Висит луна, невзрачна и убога,
И ясно мне, что близится заря,
Моя немая зимняя дорога
Ведёт меня к вратам монастыря.
Узор ветвей на выцветшем покрове
Седого неба ясен и суров,
А я смотрю на силуэты кровель
И слышу звон больших колоколов.
И я вхожу в уютную обитель,
С небес уходит облачная муть,
И тает ночь, и солнечные нити
Пронзают светом замершую грудь.
2004
Морозы
Как надоело жить впустую
Внутри наполненного мира,
В котором каждая квартира
Весь мир вмещает зачастую.
Где много окон, много света –
Почти в любое время суток.
Мир этот был нелеп и жуток,
Пока полна была ответов –
На все ненужные вопросы
О самом, якобы, насущном,
Но в городской осенней гуще
Однажды вызрели морозы –
И зачеркнули моментально
Своим рисунком наоконным
Всё то, что было не исконным,
Но по-осеннему фатальным…
И удручаться стало нечем,
И мир дополнить захотелось –
Не просто мороком и телом,
А целым миром бесконечным.
Так надоело жить впустую…
2008
На вопрос: почему ты меня не любишь? –
Отвечаю просто: любила раньше,
А теперь уложила в подпольный ящик
И в кармане держу отворотный кукиш.
Я ещё жива и вполне красива,
Но от беглого мира не жду подачек.
Задаюсь вопросом: а был ли мальчик?
А была ли я в этой яви лживой?..
И сплошное небо над миром талым,
Где любой себя именует богом,
Отвечает: мальчиков было много,
А мужчин – критически мало, мало.
Закрываю глаза: и пускай, не надо,
И меня не осталось. Правда.
2010
Нате вам!
Усну головой на север –
Приснятся потоки времени,
Где тело живёт уверенно,
А я – преклонив колени.
И словно бы я – немая,
А глотка рождает пение,
Утрачена я. Отчаянно
Молчу, преклонив колени.
А утром пустое тело
Проглотит меня старательно,
Улыбку пошире сделает
И – нате вам!
2005
* * *
Не сбылось и в груди застыло.
Онемело. И лишь по случаю
Припадает к душе унылой
И калечит её, и мучает.
Нет уж, стоп – я уже не в силах
Ждать и ждать от судьбы закрученной
Исправлений того, что было,
Но не стало счастливым случаем.
2005
* * *
Нервы голосом трепать –
Внутренним, внешним,
Никогда не замолкать,
Думать о здешнем.
А в нездешнее попасть –
Жалко, что редко –
Надо мной теряют власть
Нервные клетки.
Продышаться, замолчать,
Сбыться свободной,
И без нервов зазвучать,
И – где угодно.
2001
Нечто
То, что казалось когда-то свободой,
Стало объятьями преющих будней,
Небо родное становится студнем,
Город – теплицей, и талые воды
Плавно отходят, рождается – нечто,
Плавает в сырости нового марта…
Кажется, стих. В лихорадке азарта,
Я забываю, что муки конечны –
Творчества, жизни, любви и свободы,
Даже такой – долгожданной и лживой…
К ночи над городом – мёрзлые жилы
Вечного, словно гранит, небосвода.
В чашке у марта – лёд, а не воды…
2008
Ночное паломничество
Лица улиц проплывали
Мимо сонных глаз,
Но глаза мои не знали,
Где они сейчас.
Я летела, я встречала
Глубину окон,
И почти не отличала
Окна от икон.
Где-то в небе колыхались
Главы чердаков,
И души моей касались
Тени облаков.
Я теперь – глаза и руки,
Тело брошу вон
И сплету ночные звуки
В колокольный звон.
Заскорузлые подвалы
Провалились вниз,
Опущусь на небывалый
Золотой карниз.
За потёртой занавеской
Стынет рыжий чай,
И обои – будто фрески,
И в кладовке – рай.
2003
Ноябрьские сны
На тротуары по ночам
Ложится небосвод…
Усадьбы города молчат
И ждут своих господ.
Но экипажа колесо
Не тронет мостовых,
И бродит по усадьбам сон
О некогда живых.
Глядят из окон чернотой
Ушедшие миры,
Усадьбы – гении пустой
Ноябрьской поры.
С асфальта теменью глядят
Вода и небосвод…
Усадьбы города молчат
И ждут своих господ.
2005
По Господним следам
Мозг пульсирует, не в состоянии
Осознать бессердечную явь,
По безбрежным просторам незнания
Он пускается вплавь.
Берегу имена прародителей
И не верю фальшивым богам,
Но внутри от бесчисленных жителей
Воцаряется гам.
Почему же ты, Господи, прячешься?
Помоги, помоги, помоги!..
И знобит. Но уже не поплачешься –
Ни себе, ни другим.
Я смиряюсь – наверное – вроде бы,
Я уже по пути в никуда,
Буду вечно скитаться юродивой
По Господним следам.
2005
Поедание поэта
А.З.
Нас отправил адвокат
Наугад, но в облака,
Где сиреневый закат
И не видно маяка,
Где кружатся воробьи
И растерянный пиит
Не признается в любви
Тем, кто спит.
Но обнимет воробьёв
(Словно высшую Её
Или ядра самых слов...)
И отравно запоёт,
Мы потянемся к нему,
Вызывая и луну,
И маяк с огнём в дому:
Где ж вы? Ну?
Снизу странный тихий кто-то
Вшепчет в облако с зевотой:
«Записал Облакат на манингофотон
То ли явь, то ли сон, то ли жизни плакат».
...Нам спускаться назад
Не резон.
Мы – койоты.
Нас травили травой мимо нот.
2016
Полночное
Стены материя разбавлена окном,
В окне – детализирован апрель,
А я не сплю и размышляю о земном,
Измяв постель.
Детали полночи – обои, тишина,
И мой будильник (кажется, спешит),
Я обитаю в коммуналке, времена
Нехороши.
Но всё же мысли разбиваются о ночь,
Окрепшую на лунном молоке,
Смыкая веки, я раскаяться не прочь
В дурной тоске.
И снится мне, что я лечу из темноты
На крыши, увидавшие зарю,
Мои тревоги и сомнения пусты,
Когда парю.
2007
* * *
Попала в город – странный и немой,
Где ночь зажглась литыми фонарями,
И город спит, укрыт монастырями,
С большой луной, домами и весной.
Там бродят тени некогда живых,
Там фонари отбрасывают блики
На тротуары, а на тенях – лики –
С тоской в глазах, прекрасных и больших.
И в этом городе я встретила тебя –
В туманном сквере, на скамейке ветхой.
Широкий клён махал усталой веткой,
И ветер листьями поигрывал, шутя.
На этом обрывается рассказ
О сонном городе, где проживают тени,
Где в переулках запахом сирени
Свела с ума весна оживших нас.
2003
Похороненному принцу
Раздеться догола и лечь на мрамор,
Лицо и руки в воду опуская…
Кругом темно, а душу тут ласкают
Фонтаны и мелодия из драмы.
Здесь целый мир – не мир, а так – театр,
Он призрачный, но всё-таки красивый,
И почему-то пахнет керосином,
И где-то рядом пребывает Сартр.
Во тьме моё он изучает тело…
Ему меня ни капельки не жалко…
А тот, кто любит, – едет в катафалке
Долой от этой мраморности белой.
Мою никак не покидая память,
Меня с собой никак не забирая…
И я лежу у мраморного края –
Глотая воду…
Не умея плавать…
Пытаясь утопиться и умыться,
Забыть о Сартре, драме и фонтанах,
Очнуться где-то в грёзах наркомана –
В объятьях похороненного принца…
Но снова ноют раны –
Это снится,
Всего лишь снится…
С музыкой и в лицах.
2011
Прага
Ароматом вечернего мая
Оживает печальное сердце,
Восхищённым поёт иноземцем,
Засыпающей Праге внимая.
Обнимает усталую душу
Улиц нега, доступная взору,
И собор с утончённым узором
Призывает гармонию слушать.
Вот и мост в обрамлении башен,
Над рекою – звучание скрипки…
Даже ночью подобный открытке,
Старый город огнями раскрашен.
И прекрасен. Слились воедино
Ароматы, напевы, фасады,
Площадь вечная, грация сада
С лабиринтом и спящим павлином.
2006
Предисловие
И было бы всё по-другому,
Когда бы дорога вела
Не к солнцу слепому, а к дому,
В конечном итоге пустому,
Сожжённому солнцем дотла.
И было бы всё по-другому,
Когда бы я просто – жила…
2007
Прогулка
I
Кривой фонарь откроет око,
Зажжётся всё: луна и окна,
И будут звёзды в лужах мокнуть,
И поползёт осенний дым.
Чернилами на тротуары
Плеснёт сырая ночь устало,
А листья лип и клёнов старых
Разбавят кляксы золотым.
Красны от холода запястья,
Зелёный плащ обмят ненастьем,
Я в этом вычурном контрасте
Иду по улицам пустым.
II
Иду, укутав душу в шарф,
Раскуриваю сигарету
На пару с одиноким ветром,
А ночь – на редкость хороша.
Возьму и вытряхну луну
Из-под покрова тучи старой,
Луна обдаст ладони жаром,
Затрепетав в моём плену.
Я понесу её сквозь ночь,
Укутав в шарф, к душе поближе,
И влажный ветер пепел слижет
С потухшей сигареты прочь.
2003
Пустое
Прости, проснись... Простой и пробки –
На дорогих дорогах в ад,
На тропах в рай – червонцы, чётки,
Огни агоний и закат.
И я – на адовой дороге,
И ты – возможно, на другой.
Нас не дают друг другу в дроги –
За наш взаимный непокой...
Не думай долго, всё – пустое.
Прости, проснись, продумай путь,
Смотри вперёд, на месте стоя,
И мы сойдёмся как-нибудь.
2010
Сага
Прим. автора: Вадиму МолОдому
в стиле, быть может, Сергея Сутулова-Катеринича
Вьются волковы мотивы в тех руинах юных песен,
Что не стали человечьим зрелым голосом. Вот так.
«Ой, а надо было?» – спросят в зоопарке зимней Пресни,
А с чикагского вокзала: «Нету лучше волчьих саг.».. –
Донесётся по-заморски, а точней «поокеански»,
Волчью шкуру фраза эта поерошит холодком.
Предлагали волку морсу под табличкой «Роббинс Баскин»,
Раз сбежал он из постели согревающей ничком.
…отказался.
Поникает волчий дух в руинах Кая…
Подбежит овчарка Герда оградить его от ветра
Ненадолго
И – сбегает.
Волчий дух в плену у Кая
На земные топонимы
И овчарок – ледяными отпечатками ответит
В галактической газете.
…воем в небо неотпетым отвечает.
2016
Скатерть
У меня давно уже всё свело
Сверху донизу... «Как некрасиво, Катя!
Сумасшедшая курица! О-лоло».
...Опрокинулся чай на больную скатерть,
И полезли стишата, как дети зла.
Я от зла зачал и в сердцах рожаю –
Поменявши пол. На краю стола
Тараканом став возле лужи чая.
2016
* * *
Скрипят простуженные окна,
Весну впуская вглубь квартир.
Гроза – дворы пустые мокнут,
И заново рождённый мир
Тебе опять предложит чудо,
Но ты его не сможешь взять,
Нет сил. Есть грязная посуда
И отсыревшая кровать.
Ты разучился видеть небо,
Шептаться с вымокшей листвой…
Каким бы мир прекрасным не был,
Ты знаешь – он уже не твой.
2004
* * *
Снова сны о весне, и простуда
Подкатила опять,
Не вернёшься ко мне, если буду
Горделиво молчать.
А февраль, неуют белоснежный,
Возвращается сам,
Я его узнаю неизбежно –
По слепым небесам.
Почернела скамья у качелей
В зазеркалье окон,
Не сбежала бы я из постели,
Был бы милостив сон.
У бессонницы фон – нездоровый:
Холодок по спине,
Онемел телефон, и ни слова
Не достанется мне.
Позвонить бы тебе ненароком
И напомнить о нас,
И сказать, что судьбе одинокой
Неуютно сейчас.
Но немею – молчу на границе
Полусвета и тьмы,
Просто я не хочу оступиться
На ступенях зимы.
2005
Спектр
Бывает слишком некуда идти...
На небеса сейчас не принимают,
Подземный мир закрыт на карантин,
А календарь гниёт в гробницах майя.
Немудрено, что в эти времена,
Когда одно не помнит про другое,
Я оказалась просто не нужна,
Влетела в ноль на поезде-изгое.
Тепла хотела, мира... своего,
Но я не получила даже минус,
Звала кого-то, помнила – кого,
Потом забыла, смолкла и забылась.
Проклятый город, вечно ледяной,
На кафкианский вымысел похожий –
Ты заливал меня своей виной,
Своё вино размазывал по коже.
И, ухмыльнувшись, в холод выгонял –
Я шла и дрогла (загнанная кошка) –
Оплёванная ветрами, в подвал,
Теряя крестик, кольца и серёжки.
В подвале было ближе к минусам
И ближе к аду – я туда хотела,
Но сорок дней творили чудеса –
Там карантин, а мне досталось дело –
Такое, что удерживает здесь –
Настолько, что сама себя прощаю
За всё. И вновь ныряю в эту взвесь
Осенних недосказанностей майя.
Ко мне добреет город, наконец,
Целует языком сырого ветра...
Ночных небес расплывшийся свинец
Подарит мне сегодня полный спектр.
2010
* * *
Сперма мира вливается внутрь войны,
Засыхает в ложбинах разбитых дорог,
Рассыпается прахом, рождается рог
Без башки, без ума, собирающий мыт,
Разрывающий брюхо больному мирку...
Бог не знает, зачем ему эта игра,
Потому что бессонница мучает... кран
Весь искапался, сволочь, и ноет в боку...
В смысле, боль чья-то ноет и спать не даёт.
Мир войну всё насилует... солнце как йод.
2017
Став дождём
Отныне я, о прошлом забывая,
Лежу над ним тяжёлым небосводом,
Дождём промозглым намертво смываю
Со стёкол будней прожитые годы.
Иду дождём по городу пустому,
Безликой моросью –
по собственным картинам,
По зеркалам, не вспоминая дома,
Родного дома, ставшего руиной.
И это так. Но всё же, мне известно,
Что каждый дождь смолкает, и когда-то
Я, наконец, опомнюсь. И воскресну.
Вернусь домой и в прожитые даты.
2007 – 2008
Трещина
Треснет спина пополам,
Будто бы старая чашка,
В трещину вырвется хлам
Скопленный, пыльный и тяжкий.
На тротуар полетят
Камни, ломавшие душу,
И, позвонками хрустя,
Вылезет ужас наружу.
Ну а душа, удивясь,
В трещину выглянет глазом,
Ветер осевшую грязь
С глаз её вычистит разом.
Выветрит мусорных мух,
Затхлость во внутреннем мире…
Сгорбленный, выцветший дух
Станет светлее и шире.
2003
Эпилог
Уйду заведомо туда,
Откуда просто некуда вернуться…
Юрий Наумов
А подворотни крепко спят.
Я начинаю путь в глубины
Задворок траурных, за спины
Домов, молчащих невпопад.
И я одна иду туда,
Откуда можно не вернуться –
Из мира огненных настурций
В немые катакомбы льда.
Из лета – в зимний неуют,
Из-под лазури – в недра ночи,
Где, даже если очень хочешь,
Собой остаться не дадут.
Зачем? – Устала быть собой.
Но там, почти себя утратив,
Пойму, что нет, пожалуй, хватит,
Что я – дана себе судьбой.
И, чтобы не было другим
Дороги в этот ад бредовый, –
Я разобью его основы
И разомкну его круги.
А что потом? – Увижу путь
Из подворотен – в неземное,
Святое, светлое, иное.
Мне будет некуда свернуть.
И это самый долгий путь.
2008
Этот город
По ноябрям столичная погода
Похожа на промозглую весну,
Усталую и бледную луну
Укачивают яузские воды.
Немолодой и неуютный город
Доверился движению ветров,
Ведь этот город осенью суров,
И я спешу, и поднимаю ворот.
А город – он практически бездушен
И кислород меняет на бензин,
И слепит переливами витрин,
Летит автомобилями по лужам.
Но стойте! Он наполнен облаками!
И облака скользят по чердакам!
А свет оконный – падает к ногам,
Бульвары – изгибаются веками.
И я спешу, шагам своим внимая,
И кажется, не холодно уже.
Как будто только мне, моей душе –
Москва навстречу движется ночная.
Летит ко мне бодрящими ветрами
И в Яузе баюкает луну,
А ноябри – похожи на весну,
И бродит счастье стылыми дворами.
2005
Явь
«Я проиграла эту явь», –
Решила плачущая жизнь,
И засмеялись витражи,
А следом – я.
2016