Евгений Евтушенко

* * *

Само упало яблоко с небес,

или в траву его подбросил бес?

А может, ангел сбил крылом с ветвей,

или столкнул руладой соловей?

Ударился о землю нежный бок

и брызнул из него шипящий сок.

Прося меня: «Скорее подбери…» –

чуть зазвенели зёрнышки внутри.

Светясь, лежало яблоко в росе

и не хотело быть оно как все,

и отдыхало телом и душой,

как малая планета на большой.

А в трещину его, ничуть не зла,

оса так вожделеющее вползла,

и, яблоко качая на весу,

с ним вместе внёс я в комнату осу.

И, вылетев из яблока, оса

на разные запела голоса,

как будто золотинка жизни той,

где жало неразлучно с красотой.

Но чем больнее времени укус,

тем вечность обольстительней на вкус.

Иван Зеленцов

Яблоки

отцу

Словно белые-белые ялики,

в синем-синем плывут облака.

С яблонь падают красные яблоки,

переламывая бока.

Окрылённое птичьим окриком,

лёгкой музыкой из окон,

хочет яблоко белым облаком

стать, ньютонов поправ закон.

Хочет пасть, будто в пасть Везувия,

в пропасть синюю поутру.

Ну, а яблоня, как безумная,

машет ветками на ветру.

Только разве укроешь листьями

это яблоко от дождя?

Правит осень, шажками лисьими

в облетающий сад войдя,

в каждой чёрточке мира явлена,

льёт туманы, как молоко.

Пало яблоко, но от яблони

не укатится далеко.

Звёзды осенью обесточены.

Так темно, словно смерть близка.

...То ли в яблоке червоточина,

то ли просто тоска, тоска,

то ли просто душа разграблена,

иней выступил на жнивье.

Не печалься об этом, яблоня.

Скучно яблоку гнить в траве.

Сдюжит, вытерпит злое времечко,

продувной и промозглый век.

Прорастет золотая семечка,

новой яблоней дёрнет вверх,

чтобы к белым своим корабликам

ближе стать хоть на полвершка...

...И с неё будут падать яблоки,

переламывая бока.

Ирина Аргутина

Яблоко

Что глядеть на облака –

помирать-то рано…

Режет ножик яблоко

по меридиану.

Мир на «до» и «после» – чик:

веселиться, плакать –

проберет до косточек

розовую мякоть.

Всхлип – и равноправие

рук,

и щедрость жеста.

Начали – за здравие,

Далее – по тексту…

Ефим Бершин

* * *

Это яблоко. Яблокопад.

Это якобы сумерки.

Якобы

это Ева идёт через сад.

подбирая опавшие яблоки.

Это яблочный Спас. Это путь

тишины, выходящей из тени.

Контрабас,

контраболь,

контрапункт

приглушённого грехопаденья.

Это вечера стёртый пятак

нагоняет ненужные страхи.

Это яблоки падают так,

будто головы падают с плахи.

И уже не дано надкусить

ни плода, ни случайной удачи.

Никого не дано искусить

в подмосковном Эдеме на даче.

И Господь меня не отлучит,

обрекая изгнанью и стуже,

не затем, что я праведно чист,

а затем, что я больше не нужен.

Я лежу, как пятно на холсте.

Я упал.

Я сегодня при деле.

Я прикован к своей наготе,

как любовник к постылой постели.

И небес дождевая вода

осторожно смывает усталость.

Подберите меня, господа, –

нас немного осталось.

Светлана Максимова

* * *

Прекрасное красное яблоко,

летящее вниз головой…

А где голова у яблока?

С тобой, моя радость, с тобой!

Куда полетела-поехала

шальная моя голова

на этой повозке ореховой,

где яблоки и пахлава?!

Души моей щедрою патокой

возница весь мир одарил.

Последнее красное яблоко

он в сердце себе уронил.

С тех пор и ловлю неустанно я

смешную пропажу, друг мой, –

прекрасное красное яблоко,

летящее вниз головой.

Лера Мурашова

Яблоко

Над Эдемом солнце встаёт,

золотой, звенящий рассвет,

и Адаму Ева поёт –

первый бард и первый поэт.

Нет ни бед ещё, ни забот,

но печален летящий звук.

Пламенеет яблока бок

алым цветом грядущих мук.

Протянула тонкую кисть

и сказала: – Ну что, идём?

И разъяла на смерть и жизнь

то, что было целым плодом.

Ничего не сказал Адам,

у подруги яблоко взял.

Он не думал и не гадал,

что оно – начало начал.

Он пошёл, не спросив, куда,

веря ей сильней, чем тому,

кто его и землю создал,

кто придумал и свет, и тьму.

И, вздыхая, Господь изрёк:

– Впереди у вас много путей,

ты бы яблоко приберёг, сынок,

на один из голодных дней.

Вероника Тушнова

Яблоки

Ю. Р.

Ты яблоки привез на самолёте

из Самарканда лютою зимой,

холодными, иззябшими в полёте

мы принесли их вечером домой.

Нет, не домой. Наш дом был так далёко,

что я в него не верила сама.

А здесь цвела на стёклах синих окон

косматая сибирская зима.

Как на друзей забытых, я глядела

на яблоки, склоняясь над столом,

и трогала упругое их тело,

пронизанное светом и теплом.

И целовала шёлковую кожу,

и свежий запах медленно пила.

Их желтизна, казалось мне, похожа

на солнечные зайчики была.

В ту ночь мне снилось: я живу у моря.

Над морем зной. На свете нет войны.

И сад шумит. И шуму сада вторит

ленивое шуршание волны.

Я видела осеннюю прогулку,

сырой асфальт и листья без числа.

Я шла родным московским переулком

и яблоки такие же несла.

Потом с рассветом ворвались заботы.

В углах синел и колыхался чад...

Топили печь... И в коридоре кто–то

сказал: «По Реомюру – пятьдесят».

Но как порою надо нам немного:

среди разлук, тревоги и невзгод

мне легче сделал трудную дорогу

осколок солнца, заключенный в плод.

Ия Сонина

пиры

ну, конечно, сначала – нарожай, нарожай!

а потом перезрело или перестояло.

до земли обсыпные, а кому урожай?

для чего же так сразу – валом?

подойти невозможно ни к стволу, ни к столу,

но пока ни пятна, ни морщинки –

всей общиной закатывайтесь в салун,

налетайте на дармовщинку.

всё, что сочно и кругло, все шары и бока,

торопливо хватайте – золотым-золотое!

после будет чем полнить колкий зимний бокал,

поминать времена травостоя.

дождевые корсары, востры сабли в меду,

дали час на разбой, поспешайте с добычей!

я ж останусь у сада в последнем ряду

переглядываться о личном

с тем, кто выжил, не сгинул, укрылся в листве,

еле виден, туманом измазан.

но зато только мне открывается свет

чуди яблочной белоглазой.

Владимир Монахов

На пляже

В толпе червяк становится драконом…

Из дневника

Мы познакомились у реки.
Она протянула мне яблоко.

– Мытое? – спросил я.
– Конечно, – улыбнулась ты,
но на всякий случай
протёрла плод влажной ладонью.

Я взял  румяное яблоко и
надкусил его так сильно,
что даже тебе в лицо брызнул сок.

– Ой, – вскрикнула ты, – не ешь его,
там внутри червяк!

Я рассмотрел яблоко 
и увидел уползающего червя,
который норовил спрятаться в мякоти.

– Это не червяк, – пошутил я.
– Это наш с тобой змей-искуситель!

И ты одобрительно рассмеялась!

Ян Бруштейн

Яблоки

А этот сторож, полный мата…

А этот выстрел, солью, вслед...

И как же драпал я, ребята,

Из тех садов, которых нет,

Как будто время их слизнуло –

Там, где хрущёвки, пьянь и дрянь...

И сторож, старый и сутулый

Зачем-то встал в такую рань!

...Пиджак, медаль, протез скрипучий –

Он, суетливо семеня,

Ругая темь, себя и случай,

В тазу отмачивал меня.

И пусть я подвывал от боли

(Кто это получал, поймёт) –

Грыз яблоко, назло той соли,

Большое, сладкое как мёд.

Я уходил, горели уши,

И все же шёл не налегке:

Лежали яблоки и груши

В моем тяжёлом рюкзаке.

Георгий Яропольский

Воздержанность

Ах, как светит яблоко в её
нежной, но решительной ладони –
золотого воздуха литьё,
сплав побега – вызова – погони!

Матово-прозрачна кожура,
на просвет – видать, как зреют зёрна...
О грядущем грезивший вчера,
что ты ждёшь? Сомнение – позорно!

Рыская в потёмках городов,
небрезглив, в застольях – до отрыжки,
что ты понадкусывал плодов,
в ночь швыряя ржавые огрызки!

Но плода во всей судьбе твоей
не было запретнее и ближе.
Будет всё. Не медли у дверей,
пропуск в завтра – яблоко. Бери же!

Нет... Уже не в силах и солгать,
ты лишь повернёшься с боку на бок –
поздно, слишком поздно предлагать.
У тебя оскомина от яблок.

Черубина де Габриак

* * *

Я ветви яблонь поняла,

Их жест дающий и смиренный,

Почти к земле прикосновенный

Изгиб крыла.

Как будто солнечная сила

На миг свой огненный полёт

В земных корнях остановила,

Застыв, как плод.

Сорви его, и он расскажет,

Упав на смуглую ладонь,

Какой в нём солнечный огонь,

Какая в нём земная тяжесть.

Виктор Куллэ

* * *

Вот яблоки блестят
и ушлый змей ползёт.
Чтоб человеком стать,
вкушай запретный плод.

Никто не виноват,
но правила тверды:
возделывай свой Ад
и пожинай плоды.

Господь тебя изгнал
из отческих пенат
за то, что всё познал,
но не сумел понять.

Алексей Ивантер

* * *

Яблоки в детских колясках,

яблоки в детских колясках нищие наши старухи

                              катят к дороге поближе.

Выросли дети и внуки, выросли дети и внуки —

славные дети и внуки! …А на обочине жижа.

Выросли — поумирали, спились, убили и сели,

что-то удачно украли, где-то нещадно влетели…

Но серебрятся вершины русского женского духа… Господи, не разреши нам этим перечить старухам!

Лучше купить этих яблок вёдрами, вёдрами сразу!

Лучше купить этих яблок  прежде,

                              чем хлынет из глаза —

красных, зелёных и жёлтых,

                              жёлтых, зелёных и красных

вдоль федеральной дороги –

                              продолговатых и разных.

Матушка, полный багажник!

                              Матушка, полный багажник!

...Кланяться, кланяться в ноги…

Владислав Пеньков

Блюз Эдема

Д. Новикову

«Эти яблоки – белый налив»,
эти яблони в землях Эдема –
это, верхнее «до» оголив,
начинается новая тема.

Это вечность мотаешь на ус,
как мальчишка в стихах пубертатных,
это с неба спикировал блюз
и с тобой возвратился обратно.

Не прощают ни строк золотых,
ни прожжённой тахты, ни молчанья
там, где бьют синевою под дых 
и сиянье тебе возвращают.

А у нас догорает трава
и глазницы становятся суше.
Бьются оземь простые слова,
«то же самое делают груши».

Сергей Сутулов-Катеринич

Райский ад

Наташе

Ты – не ангел. А я – не дьявол.

Заруби на смешном носу.

Семь румяных, но кислых яблок

я из рая в ад унесу.

Семь недель немоты – без ямба.

А хорей, как хорёк, юлит…

Ты – змея!.. Африканская мамба –

на жаровне чужой земли.

Плачет ангел. Смеётся дьявол...

Рассуди: кому вопреки

Оживает орёл двуглавый,

оглашая твои грехи?!

Семь часов – тоски и халявы:

коронуют тебя, а мне

Ради нескольких строк корявых

отменять хоровод комет.

Я – не ангел. А ты – не дьявол...

Объясни: из каких стихий,

Прилетает дракон трёхглавый,

извергая мои стихи?!

Семь минут до рассвета. Зяблик

зачастил невпопад… Заря

Умывает дворцы и базары,

стадионы и лагеря.

Сущий дьявол и мнимый ангел

настороженно дышим в тени.

Фотовспышки весёлый магний

на секунду подарит нимб...

Плотоядно зевнёт наяда:

«Райский ад легко отрицать…»

Приглядись: наши лица рядом –

в золотом пожаре кольца.

Павел Антокольский

Ньютон

Гроза прошла. Пылали георгины

Под семицветной радужной дугой.

Он вышел в сад и в мокрых комьях глины

То яблоко пошевелил ногой.

В его глазах, как некое виденье,

Не падал, но пылал и плыл ранет,

И только траектория паденья

Вычерчивалась ярче всех планет.

Так вот она, разгадка! Вот что значит

Предвечная механика светил!

Так первый день творения был начат.

И он звезду летящую схватил.

И в ту же ночь, когда всё в мире спало

И стихли голоса церквей и школ,

Не яблоко, а формула упала

С ветвей вселенной на рабочий стол.

Леонид Мартынов

Яблоко

Когда
Казалось,
Что от гнева
Мы спор добром не разрешим,
В меня швырнула ты, как Ева,
Прекрасным яблоком большим.
Так сделала ты не из мести,
А по-хорошему гневясь,
И мы расхохотались, вместе
На это яблоко дивясь.
Смеясь, что ты не разрыдалась,
А тем, что было под рукой –
Сладчайшим яблоком – кидалась,
И возвратила нам покой.