Выходит зайчик погулять.
Над ним – безбрежные просторы.
Звенят космические хоры.
Нет, он о ящике Пандоры
Не знает и не хочет знать!
Ему не страшен серый волк,
Пускай себе крадётся следом.
Он философ, а страх неведом
Привыкшим к мысленным победам
И в логике познавшим толк.
Жуёт он сочную траву
И мыслит: своевольным квантам
Не по пути с суровым Кантом,
Подобно антидепрессантам
Они дают нам наяву
Великий праздник грёз без страха.
Рабы не мы, мы не рабы.
Детерминизму без борьбы
Не сдамся. Я творец судьбы,
Я заяц, а не горстка праха!
Легко тому, кто под кустом
Листом клубничным промышляет,
Кто вероятность исчисляет
И о великом размышляет,
А не о низком и пустом.
Нет, он не хищник, он иной –
И помыслом, и по натуре.
И в жизни, и в литературе
Он никогда не ищет бури,
А только сути травяной.
При этом летом и весной
Горит он страстью благородной:
Совокупляясь с кем угодно,
Он мыслью делится свободной
Лишь с Ней, с любимой, с ней одной,
С той, чья слеза как бирюза,
Кто, на чужой овёс не зарясь,
Жуёт младой ромашки завязь...
Вдруг, размечтавшись, видит заяц
Волчищи хищные глаза.
Здесь отвлекусь. Не правда ль, мы
(Как мысль привычная – в трюизм)
Впадаем в антропоцентризм? –
И раздробив десятком призм
Прозрачный свет на сгустки тьмы,
Концы понятий прячем в воду,
Что может быть сопряжено
С желаньем спрятаться на дно...
А ведь могли б давным-давно
Постичь мы заячью природу!
Могли б, отринувши клише
(Мол, заяц трусостью отмечен),
Узреть за вывертами речи
Всю глубину противоречий,
Присущих заячьей душе.
Он по натуре не раскован,
Но мыслью он – в таких мирах,
Где сердце замирает: «Ах!»
Ему намного ближе Бах,
Чем, скажем, Вагнер и Бетховен.
Он скромен истинно, не для
Успеха светского и понта,
Он позитивен (в смысле Конта),
Мы насмехаемся, но он-то,
Травинку надвое деля,
Он возвышается над нами
Как некий нравственный маяк.
А мы? А мы-то кто? Да так –
Всего лишь кодла забияк,
Волков страшнее временами.
Да, кстати, что там волк? Стоит
И взором зайчика съедая,
Зачем-то медлит. Шерсть седая
Вся вздыбилась. А вдруг – святая –
В нём волчья совесть говорит?
Он думает: «Есть мир иной,
Есть Тот, пред Коим я предстану,
Когда гоняться перестану
За дичью. В вышнюю поляну
Мой дух вернётся озорной,
Чтоб побежать себе вприпрыжку
Под мелодичный перезвон
Туда, где свет со всех сторон...
И вот тогда-то спросит Он:
А помнишь ты того зайчишку?»
Но голод совести сильней –
Ведь мозгу шлёт желудок стимул,
И, взором говоря: прости, мол,
Волк пастью щёлкает красивой –
И заяц исчезает в ней.
И всё, казалось бы. Во мрак
Жизнь заячья ушла с концами.
Зайчишка съеден. Он не с нами.
К чему теперь играть словами?
Ан, погодите: всё не так!
Чай на дворе не пятый век
С его религиозным рвеньем –
Живущим ныне поколеньям
Сподручней квантовым ученьем
И благость измерять, и грех,
И честь, и доблесть, и почёт,
И путь сквозь Космос к дальним Землям,
И то, что стало мифом древним...
Давайте же с почтеньем внемлем,
Тому, что физика речёт.
Как обустроен микромир?
Трудна, конечно, эта тема,
Но – вероятностная схема
Лежит в основе. Словно клемма
Дрожащая – ну что твой сыр
В вороньем клюве глуповатом,
Как призрак тучки над горой,
Как нерешительный герой –
Непредсказуема порой,
Капризна, словно мирный атом.
Что – вероятность для меня?
Число не больше единицы.
Порою надо повозиться,
Чтоб вычислить её, дивиться
Порою можно ей два дня,
Но всё ж – не больше чем число.
А вот для физика – иначе:
Нет для него сложней задачи
Понять: так что же это значит:
Могло – и не произошло?
Вот что не может он смекнуть:
Куда девается возможность
Несостоявшегося? Ложность
Реалий. В этом-то и сложность –
Где здесь физическая суть?
А физик – вовсе не дурак,
Он страстен и учён. Он, кстати,
Порой сильней, чем математик,
Где надо возвести в квадратик.
И физик рассуждает так:
Всё, что могло быть, где-то есть.
Оно бесспорно существует.
Не видим – сделаем иную
Вселенную. А дальше? Ну и...
Всё! Эврика! Миров не счесть!
Миров – континуум с довеском,
И где-то есть средь них такой,
Где волк, мотнувши головой,
Не тронул зайку – и тропой
Пошёл своей, прямой и резкий,
Как кем-то сказано в стихах.
Забыли? Будет – напрягаться:
Цитатность текста – не богатство.
Вернёмся к зайцу. Ибо зайца
Уже почти оставил страх.
И в той Вселенной, где опять
Он жив, он бытие восславил,
Лист дожевал и взор направил
Куда-то ввысь. О, мудрость правил!
Выходит зайчик погулять.
© Леопольд Эпштейн, 2019.
© 45-я параллель, 2019.