Свою историю рассказывать увлекательно и почти невозможно. Стихи создаются где-то на окраине реальных жизненных событий.
Детство, проведённое почти в затворничестве, – чтения и сложения сказок и приключенческих эпопей – с собственными иллюстрациями, без каких-либо черновиков! Имеют ли наши детские увлечения отношение к созданному позднее? Как знать? Иногда мне кажется, что фильм «Матрица» я уже придумал и записал лет в десять – двенадцать. Только героев звали немного иначе. Тогда моими терпеливыми слушателями были мама, бабушка, младший братишка. А что ещё нужно для человека пишущего?!
К прозе я тянусь и по сей день. Хотя во взрослом состоянии написал лишь несколько рассказов, две повести и сценарий.
А вот лирический поток, желание рифмовать возникали в детстве реже. Но зато мощно пробили себе дорогу после удивительного двухнедельного путешествие по королевству Непал, лежащему у подножия величайших пиков нашей планеты. Тибетцы, крутящие молитвенные барабаны, флажки, трепыхающиеся на ветру и разносящие неслышные эманации молитв, яки, позванивающие бубенцами в рассветной тишине… Шумная долина Катманду с туристами, монахами, картинной охраной Королевского дворца – в 1998 году ещё жива была царственная чета, спустя несколько лет жестоко расстрелянная из автомата якобы наследным принцем… Но тогда ещё казалось, что Непал – обитель мира и духа. А может быть, так и было. И вот в Москве, Владимире, Петербурге непальские духи стали тревожить мой разум и вызвать к жизни стихотворения. О разном, не обязательно о «божественном» и «восточном».
Поэтому поэзия ворвалась в мою жизнь относительно поздно – в 28 лет. Лермонтов в это время уже всё написал… Но когда нечто требует реализации, отнекиваться не приходится. Иногда пишешь в метро, иногда вскакиваешь ночью, чтобы зафиксировать удачную строчку. Иногда, как в прошлом году, после месяцев молчания на дачке у берега Оки, хватаешь карандаш и блокнот и не расстаёшься с ними почти сутки. И тогда кажется: неужели под диктовку записываешь ясно раздающееся в сознании?
Параллельно была и продолжается нудная и прекрасная работа учителя. Малыши и старшеклассники, все они интересны по-своему, я могу подтрунивать над ними, могу иногда злиться на их нежелание воспитывать собственный ум, но очень часто нахожу с ними общие, волнующие нас темы.
На уроках они читают наизусть Шекспира и Фета, Лермонтова и Блока, Высоцкого и Хелавису. Да, современная поэзия принимается – любая! Лишь бы человек услышал сам лирический строй, захотел его передать. Стихи мало писать, надо постоянно учиться их слушать. Современные дети, что бы ни говорили о них, – это умеют.
Отдельная сфера моей жизни – кино. Я не так много успел написать после окончания Высших курсов сценаристов и режиссёров, где имел честь изучать драматургию с Людмилой Владимировной Голубкиной и Олегом Вениами́новичем Дорманом. Но наши вечерние занятия в течение полутора лет в здании ВКСР на Тишинке дали многое для понимания творчества вообще.
Однажды сошлись две моих страсти – к прогулкам по старой Москве и кинематографу. И тогда мы с Андреем Грязевым сделали фильм о Хитровке, воспетой (хоть и в сомнительном ключе) Гиляровским. А есть ещё среди моих краеведческих увлечений тайные, спрятанные от Москвы и открытые всему миру Кадаши, парк и музей «Архангельское», которые мы всем миром пытаемся спасти от разорения и застройки нынешними акулами большого бизнеса. Есть небольшая усадебка Фряново, где фанатично преданная музейному делу Екатерина Чернова по крупицам восстанавливает историю рода Лазаревых и иногда приглашает волонтёров потрудиться для преображения старого дома и сада.
И все эти дела и увлечения рождают поэзию и поддерживают её.
Плод моих наблюдений и заметок – две книги «Мир» и «Свой век». Собраны и опубликованы они при помощи друзей, иные из которых рядом, а иные, увы, далече, разлетелись, рассеялись по миру. Но есть надежда увидеть однажды новую книгу и новых читателей. Недавно вступил я в Союз писателей XXI века. Там, среди самых близких по духу и отношению ко времени и стране – Сергей Арутюнов, преподаватель и критик, поэт-борец, мыслящий творчество и как борьбу.
Некоторые «сетевые» знакомства также переросли в дружбу. Но была и дружба поэтов, случившаяся до интернет-эпохи: с Эллой Крыловой, Дмитрием Ильиным.
У поэзии всегда остаётся своё поле, свой космос.
Не угасала бы в людях тоска (в лучшем смысле слова) по прекрасному…
Александр Карпенко Сергею Брелю 21 августа 2013 года
Добавить комментарий