Accelerando
Кто-то из них ютится в общаге,
а кто-то платит кредит.
Кто-то из них курит, как чёрт,
другой за здоровьем следит.
Кто-то из них поглупее, а кто-то
знаток, книгочей, эрудит.
Кто-то из них уходит в декрет
и кого-то скоро родит.
Кто-то из них не имеет амбиций
и всем доволен вполне.
Кто-то мечтает стать знаменитым,
проснуться в другой стране.
Кто-то из них с кем-то из них
изменяет своей жене.
Это известно тому, кто справа,
и той, что слева, и мне.
Кто-то из них остаётся верным,
любя одну.
Кто-то из них спивается, тихо
идя ко дну.
Эта ногами красивыми сводит мужчин с ума.
Та стыдится своей полноты и
живёт сама.
Тот поссорился с этим,
который пьёт.
Этого от красивой
бросает в пот.
Та, страшная, в этого
влюблена,
он равнодушен – разве
его вина?
Разные люди
с разной судьбой,
эта несчастна,
тот голубой,
этот в общем
доволен собой,
тот идёт с трубой,
этот берёт гобой,
та скрипку берёт,
этот – контрафагот,
преданно за смычком
звуки идут гуськом,
вьётся парами вин
облако чистых квинт,
слыша литавр удар,
вздрогнули млад и стар,
зал звуком распёрт:
входит, как судно в порт,
светел и твёрд,
мощен и горд,
аккорд!
Gouda, Nederlands, 11.19
* * *
В буйном взрыве листвы,
наслаждаясь весною,
с тихим шёпотом ветра
мешая слова,
на скамейке беспечно
беседуют двое,
руки нежные
крепким объятьем сковав.
Сквозь медовый дурман
расцветающих вишен,
сквозь кудряво-хмельную,
сплошную сирень,
усыпающий город
бормочет чуть слышно,
и доносится вой
одиноких сирен.
Где-то сердца чьего-то
истлел уголёк...
Кто-то стеблем иссохшим
безвременно сник...
Кто-то понял, что час
роковой недалёк...
Кто-то только что встретил
последний свой миг...
А весна усмехается
этим двоим,
и весною наполнены
он и она,
этот вечер
уже не воротится к ним,
пусть по капле
они его выпьют до дна,
а потом побредут
серпантином аллей,
и утихнет журчанье
беседы простой.
Ты о них позабудь,
ты о них не жалей,
ведь скамейка недолго
пробудет пустой.
Киев, 04.19
* * *
Возможно, однажды
устану, остыну,
и в серую стену
упрётся стезя,
возможно, мне станет
за многое стыдно,
и горько, что это
исправить нельзя.
Заёрзает память,
старуха скупая,
и примется рыться
в своём сундуке,
в изъеденном молью
тряпье утопая...
Наивный, я думал:
иду налегке,
но прошлое хищно
крадётся по следу,
в кармане ощупывая остриё,
и вдруг подступает
с ухмылкою бледной,
и шепчет на ухо:
«Я здесь. Я твоё».
И ждёт терпеливо,
глумясь и мороча,
когда окажусь я и сам
позади,
оставив лишь эти
туманные строчки.
Лишь строчки.
По ним обо мне и суди.
03.2020
* * *
Город встречает меня,
как неласковый отчим,
в грязном исподнем
замусоренных обочин,
город глядит на меня
исподлобья, враждебно,
плотно смыкая вокруг
непролазные дебри
спальных районов,
безглазых пустых недостроев,
мелких киосков,
проросших у входа в метро, и
рынков стихийных.
Сквозь путанные эстакады
мчатся машины,
мелькая, как частые кадры.
Высятся
полуразрушенные заводы.
Смрадный вокзал
и заплёванные переходы,
слипшиеся барахолки
и пункты обмена
перед глазами проносятся
одновременно.
Город мне под ноги мечет
свои километры.
В поднятый ворот уткнувшись
и жмурясь от ветра,
двигаюсь дальше и дальше,
предчувствуя где-то
ту вожделенную
строгую тишь кабинета,
где, как младенцы
в байковом одеяле,
нежатся спящие звуки
под крышкой рояля.
Там, погружаясь в ноктюрны
родного Шопена,
может быть, снова себя обрету
постепенно.
Киев, 12.19
* * *
И зима не зима, и скучно мне,
и не пишется – хоть убей,
остаётся одна отдушина –
поиграть самому себе.
Вряд ли имя моё прославишь ты,
ремесло непростое – что ж,
не довольно ль, что через клавиши
я в былые эпохи вхож,
чьи следы всё трудней отыскивать,
да и память о них хрупка?
А истлевшего сердца исповедь
тихо странствует сквозь века
нотной клинописью немою, но
вдруг, нежданно, из ничего,
расцветает живой гармонией,
натолкнувшись на мастерство!
И трепещет то лютня хрупкая,
то виола, то вирджинал,
и из вечности тянет руку мне
тот, кого никогда не знал.
Киев, 02.20
* * *
Каждый год я встречаю
всё ту же весну,
Ту, что будет потом,
И что раньше была,
Я впущу её в дом
и тихонько шепну:
«Неужели пришла?
Неужели пришла...»
Я её как родную сестру обниму,
Расскажу ей о том,
как скучал и тужил,
И опять не поверю себе самому:
Неужели дожил?
Неужели дожил...
Ах, весна,
от тебя ничего мне не скрыть!
Я нырну
в народившейся зелени шёлк,
И заплачу безудержно,
горько, навзрыд,
Обо всех, кто ушёл...
обо всех, кто ушёл...
Обо всех,
до тебя не доживших чуть-чуть,
Как и я, о тебе тосковали они,
Чем же я, недостойный,
тебе отплачу
За набухшие почки и тёплые дни?
Всё живёт! Всё цветёт!
И румянец зари
С каждым утром
приносит всё больше тепла...
Но тихонечко ёкнуло
что-то внутри...
Неужели ушла?..
Неужели ушла?..
Может, лето –
не смерть, не конец, не предел,
А всего лишь
весёлая старость твоя?
Как же я не успел?
Где же я проглядел?
Как же мог не спасти,
не сберечь тебя я?
Понесу я усталое сердце своё
В лес, где птицы,
и чистый журчит родничок,
И кукушку найду, и спрошу у неё:
«Сколько вёсен ещё?..
Сколько вёсен ещё?..»
Николаев, 1998
* * *
Мне хотелось узнать,
так хотелось узнать,
куда улетают птицы,
становясь миражом,
становясь многоточием,
тенью в тревожном сне.
Я нашёл это место –
там столько воды,
что земля от неё лоснится,
я нашёл это место –
теперь с хмурой родины
птицы летят ко мне.
Прошлой ночью вода
вырывалась из тьмы и
воду собой покрывала,
беспокойную воду
неистовый ветер
по тёмному полю гнал,
а сегодня
немного смущённое солнце
трётся о дверь бунгало,
и торжественный лебедь
беззвучно скользит,
не спеша бороздя канал.
И уютные семьи
в уютных домишках,
где штор не бывает на окнах,
напоказ выставляют
свой кукольный быт,
и, немножко завидуя им,
я вдыхаю их воздух,
брожу по их улочкам,
вовсе не чувствуя ног, но
никогда-никогда,
никогда им не стану своим.
Gouda, Nederlands, 11.19
* * *
Памяти Этеллы Чуприк
Ни к людям, ни к вещам
не привыкай,
обманчиво обыденными ставшим,
когда себя по капельке
отдашь им,
урочный час приходит –
отпускай.
Ничто на свете
не считай своим,
не верь тому, кто говорит
«останусь»,
ты сам –
лишь кратковременная данность
благодаря сошедшимся двоим.
Как пилигрим,
сквозь вечный мир бреди,
как пилигрим,
бреди сквозь зной и стужу,
вдруг обретая
и теряя тут же,
беря – и оставляя позади.
Какой бы ни была стезя твоя,
найти непреходящее отчаясь,
благословляй
прекрасную случайность –
великую случайность бытия.
Шарм-эль-Шейх, 12.19
* * *
Новый год, новый год,
я совсем о немногом прошу:
избывая настырные паростки
зависти, лжи ли,
отрекаясь от черт,
что себя безнадёжно изжили,
голос сердца позволь различить
сквозь помехи и шум!
Новый год!
Натыкаясь повсюду
на чьи-то следы,
на чужие ошибки
и подвиги чьи-то, бреду я,
новый год,
на прорыв и новаторство
не претендуя,
я прошу только света
своей путеводной звезды.
Новый год, я готов к переменам,
была не была!
Я готов к неожиданным встречам,
лихим поворотам!
Ну, а если не очень получится
сеять добро, то
помоги мне хотя бы
не сделать кому-нибудь зла.
Новый год,
окончательно,
бесповоротно настав,
увлеки за собою
изгибами русла иного,
будь насыщенным, ярким
и по-настоящему новым,
что касается старого счастья –
пожалуй, оставь.
Scultuna, Sweden, 01.20
* * *
Осознание смысла уходит,
как рыба ко дну,
и пуста голова,
будто больше писать не о чем;
я из сотен загадок
не смог разгадать ни одну,
столько читано книг,
а живу, как и жил – неучем.
До сих пор не умею понять
ни детей, ни жены,
и с собою самим,
беспокойным, изменчивым,
сладу нет,
ни причины, ни следствия
мне до сих пор не ясны,
окончательной правды страшусь,
словно чёрт – ладана.
Раз уж ты поневоле
в недолгом плену этих строк,
сделай милость, впитай
мимолётной хандры толику,
жизнь исхожена вдоль,
повезёт – исхожу поперёк,
и, возможно, однажды
в себе изживу меланхолика.
Подберётся ли к горлу
прошлого горький ком,
или нынешний день
опрокинет ушат эмоций,
овладеть бы
волшебным искусством
смотреть легко,
относясь ко всему,
как ребёнок,
как Бог,
как Моцарт.
Киев, 01.20
* * *
Последние дни февраля
непривычно тихи,
и голые парки,
о снеге забывшие,
буры,
и кажется, этот покой,
не предшествуя буре,
царит лишь затем,
чтобы быть облечённым в стихи.
И я напрягаю внимание,
как тетиву:
то треснет сучок,
то звенит неопавший листочек;
ко мне,
своему восприимчивому средоточью,
мгновенно стремится
случайно родившийся звук.
И сонная улица млеет,
себя не узнав,
и солнце всё дольше и пристальней
смотрит во двор к нам...
По маленькой чёрточке,
образом нерукотворным,
сквозь стылый безликий пейзаж
проступает весна.
Киев, 02.2020
* * *
Скорей туда,
где сосны пахнут сладко,
где каждый вдох –
как праздник для груди,
туда, где город,
потерявший хватку,
останется
лишь точкой позади.
Туда, где лес всё гуще
год за годом,
где у воды
до одури свежо,
где время вязнет
и сочится мёдом,
вези меня,
мой старенький «Пежо»,
туда, где тропка
прячется и дразнит,
где сам собою
всё неспешней шаг...
Конечно, жизнь бывает
очень разной,
но пусть сегодня
будет хороша!
Киев, 02.2020