Сказка о премьер-министре
и золотом клопе

Блоха? Ха-ха-ха-ха....

Неважно когда, неважно где – главное, что в одном государстве жил-был премьер-министр. В отличие от своего предшественника, желчного старика, собирателя почтовых марок и упрямого консерватора, наш премьер-министр был кругленький полнокровный мужчина средних лет с небольшой лысинкой и огромной жаждой деятельности. Он разводил чайные розы, изобрёл машинку для стрижки купонов и придумал средство от излишней задумчивости. В свободное время наш премьер-министр занимался государственными делами. Был он в меру либералом, поэтому двор его всегда был полон послов с Запада и товаров с Востока.

Жил он припеваючи, пока не случилась в его жизни беда.

Совсем незаметный чиновник Министерства Затруднений по имени Альберто Вежлинь, просматривая старинные бумаги, нашёл в летописи XVI века ссылку на ещё более древнюю летопись, которая гласила, что во время оно премьер-министры переизбирались через каждые четыре года.

И премьер-министра решили переизбрать.

Вовсе не потому, что он кому-то не нравился, – как может не нравиться такой симпатичный человек? – а исключительно из соображений исторической справедливости. Ибо четвёртый год уже шёл к концу.

От либеральной партии выдвинули кандидатуру министра просвещения Штамма. От консерваторов выступил бывший премьер-министр, желчный старикан по имени Зубски.

Альберто Вежлинь взялся провести предвыборную кампанию.

Выборы назначили на январь будущего года.

А уже был октябрь.

Наш бедный премьер-министр сидел у себя в спальне и грустно смотрел на огонь, пылавший в камине. За окном носились бурые листья, в постели было холодно, и на душе у премьер-министра стало нехорошо. Он выпил две столовые ложки лекарства от задумчивости, которое придумал сам, и большой стакан рому. Но грусть не покидала премьер-министра.

И в это время с потолка упал золотой клоп.

Премьер-министр печально посмотрел на него. «Я мог бы раздавить клопа, – подумал он. – Но лучше ли мне станет от этого? Пусть живёт».

Доброта его сердца тронула клопа. «Послушай! – с укором произнёс тот. – К чему грустить – ведь этим дела не поправишь! Давай лучше я исполню три твоих сокровенных желания».

«А что ты потребуешь взамен?» – с грустью спросил премьер-министр. «Ничего, – быстро ответил клоп, – кроме того, что ты будешь кормить меня, поить и содержать при своей особе». «Однако представители твоего рода кормятся обычно человеческой кровью, – заметил премьер-министр, – не потребуешь ли и ты моей крови?» «О нет, – уязвлённо воскликнул клоп, – разве ты не видишь моей золотой шкурки? Хотя я и рождён в таком неприглядном обличье, но судьба дала мне разум человека, и не простого; поэтому пью я не кровь, а бургундское и мозельвейн, особенно же люблю шотландский виски. Стол же мой должен быть столь же блестящим и изысканным, как мой внешний вид».

Задетый этой хвастливой тирадой, премьер-министр возобновил разговор о трёх желаниях, из которого стало ясно, что клоп говорил совершенно серьёзно. «Зачем же тебе мой стол и двор, раз ты такой могущественный волшебник?» – резонно спросил мой герой. «Видишь ли, – клоп поковырял в зубах хрустальной зубочисткой, которая возникла в его длинных тонких пальцах, – видишь ли, я, в сущности, живу за счёт людей. Но не в моей власти волшебством заставить людей прислуживать мне и повиноваться. Потому я и добиваюсь этой цели добром, с помощью разумного обмена и не прибегая к волшебной силе, что, впрочем, всё равно не дало бы никаких результатов». «Позволь, – вскричал премьер-министр, – на что же ты тогда годишься? а если я прикажу тебе уничтожить моих врагов, ты, стало быть, будешь бессилен?!»

«О нет, – живо отозвался золотой клоп, – ведь это будет не моё, а твоё желание; желания людей я могу выполнять любые, только бы они были сокровенны. Но кто же из вас пожелает добра мне, своему благодетелю? так я и ограничиваюсь столом и двором твоим, не испрашивая ничего боле. О люди! коварное племя; ну что кому из вас стоило бы потратить одно из трёх желаний и от души пожелать бедному клопу богатства или захудалой царской короны, так нет! Вы говорите: иди, клоп, иди, ты сделал свое дело, и гоните меня от себя, a я ничего не могу вам сделать, ибо нет у меня такой силы».

Задумавшись, сидел премьер-министр, а в кресле напротив сидел золотой клоп, и в глазах его блестели слёзы. «Хорошо, – молвил премьер, – a если вот сейчас, на этом месте, я пожелаю чего-то трижды, и ты всё исполнишь – какой прок мне после этого тебя кормить и содержать?» «Э, нет, – лукаво воскликнул клоп, – какой же, прости меня, дурак тратит все три желания сразу? это не три ореха и не три сигареты, – это куда серьёзнее. Хочешь прославить своё государство первым полётом на Марс? Вот тебе ракета, скафандр – лети! Гарантирую приятный и безопасный полёт».

«Да, это заманчиво, – сказал премьер-министр, – но почему же никто до сих пор не воспользовался твоими услугами и не побывал на Марсе?» «Ах, – клоп вздохнул, – жизнь коротка, и людей куда больше волнуют земные дела… А хочешь, я дам тебе средство от рака? Помнишь, как умер от рака твой дядя? а ты был бы спасён в случае чего; и ждали бы тебя Нобелевская премия, почёт и слава».

«Да, и это заманчиво, – ответил премьер-министр, – но скажи, почему учёные бьются над этой проблемой и никто из них не обращался к тебе?» «Я сам обращался ко многим, – признался клоп, – но они всегда желали денег или удачной карьеры, а о людях даже и не вспоминали. А ведь можно сделать и так, чтобы все были здоровы и радостны, чтобы исчезли войны и нищета, границы и законы, и чтобы жизнь каждого была хороша, – только пожелай! я сделаю».

«Боже, – воскликнул изумлённый премьер-министр, – почему же этого никто не пожелал?!»

«Если все будут богаты и радостны, исчезнет и зависть, – с горечью отвечал золотой клоп, – a человек всегда хочет жить лучше других, потому он и желает счастья не для всех, а только для одного себя».

«А если бы ты сам пожелал, – робко начал премьер-министр, – ведь тебе это под силу…» «Ха-ха-ха, – рассмеялся клоп, – но ведь я-то живу только тщеславием людским! Кто бы стал кормить какого-то клопа, будь все богаты и счастливы? Кому был бы нужен я, несчастный паразит?»

Они долго сидели друг против друга и молчали.

«Хорошо, – сказал премьер-министр, – оставайся у меня. Я подумаю и завтра выскажу своё первое желание».

    На следующий день по телевизору выступал Альберто Вежлинь. Итоги первой недели предвыборной кампании принесли полную победу старику Зубски, потому что он больше всего кричал и ругал премьер-министра. Либерал Штамм получил всего 28 процентов голосов. Люди его недолюбливали – он писал школьные учебники, по которым они учились ещё в детстве. Наш премьер получил 5 процентов. Это было заслугой Альберто Вежлиня, который каждый вечер добросовестно объяснял по телевизору преимущества смены правительства через каждые четыре года.

Затем последовал мультипликационный комикс, агитировавший за партию консерваторов. Наш добрый премьер-министр изображался там кровожадным индейцем, а старикан Зубски – благородным ковбоем. После недолгих приключений индеец был повешен, четвертован и брошен в пасть четырем крокодилам.

При виде этого премьер-министр содрогнулся, выключил телевизор, выпил два стакана рому и, успокоившись, поднялся наверх, где обитал золотой клоп.

Только что приняв ванну, клоп медленно потягивал шампанское со льдом, когда премьер-министр ввалился в его спальню.

«Клоп, – вымолвил бедный правитель, – избавь меня от врагов моих!» «Это первое желание», – уточнил клоп. Его прекрасные глаза мечтательно поднялись к потолку, и он произнес пару слов по-латыни. «Аминь», – прошептал премьер-министр, на цыпочках выйдя из спальни. Он снова включил телевизор и стал слушать последние известия. Сообщалось, что:

старик Зубски скоропостижно скончался от инфаркта,

Альберто Вежлинь заключён в тюрьму за шпионаж,

министр Штамм ушёл в отставку по личным обстоятельствам,

во вчерашние подсчёты вкралась ошибка, и на самом деле 97 процентов избирателей голосовали за нашего премьер-министра.

«А впереди ещё два желания!» – с энтузиазмом подумал премьер, выйдя на балкон.

Тут он вспомнил о старикане Зубски, побледнел и перекрестился.

«Ну, ты ведь сам этого хотел», – сообщил с верхнего балкона голос клопа. Тот стоял, опираясь на перила, курил дорогую сигару и холодным взором обозревал небольшое государство и его окрестности.

Прошло полгода.

И – новая беда.

При дворе премьер-министра всегда было много послов с Запада. И вот главному из них, мистеру Кэкниверти, не по душе пришлись товары с Востока, которых тоже было много при дворе. Сказано – сделано. Премьер-министру предъявили ноту, ультиматум и проект мирного договора, где, в частности, предусматривалась монополия Запада на всякую торговлю.

Пришлось премьер-министру, скрепя сердце, пожертвовать восточными сладостями в пользу западной жевательной резинки. А посол мистер Кэкниверти на этом не успокоился и начал выгадывать, как бы это ему ещё и национальной безопасностью заняться.

И вот уже пошлину таможенную не взимают, уже по берегам постреливают, а по площадям покрикивают. А потом – дело ясное: в драке западного матроса пристукнули; правда, оказалось, что свои же, да и не до смерти, ну да это неважно: назавтра же для охраны своих граждан в государство вошли два легиона западной пехоты. И на дворцовой площади расположились.

Смотрел-смотрел премьер-министр на всё это. Toго и гляди стрелять начнут. Боязно, а желание тратить неохота.

Но как только первый выстрел раздался (кто-то площадь не там перешёл), уже ворвался премьер-министр к золотому клопу. «Избавь меня, клоп, от друзей моих!» – попросил премьер.

Отхлебнул разжиревший клоп виски шотландского, пробурчал: «Второе», – и ещё пару слов по-английски.

Премьер-министр вышел на балкон – а площадь чистая, небо ясное, солнышко чуть взошло, голуби по площади ходят, и бежит по площади мистер Кэкниверти – извиняться и визу на выезд просить. Ну, за этим дело не стало.

«Что же ещё мне может грозить, раз от всего я избавлен?» – радостно думал премьер-министр. Зажил он ещё роскошнее, чем прежде, купоны стриг своей машинкой так, что жужжание по всему дворцу круглые сутки слышалось, и горя себе не знал. Разводил в садике чайные розы и целыми неделями хлестал лекарство от задумчивости.

Однако в государстве лекарство это не расходилось, и люди стали понемногу задумываться, почему это во дворце жужжание, а в простой лачуге зачастую и звона не слышно. Не были это ни враги-консерваторы, ни друзья-либералы, ни богатые купцы, ни бедные родственники, а были это простые люди.

И жил в это время поэт Шандор. Он пел о любви (ведь всякий истинный поэт, о чем бы, казалось, он ни пел, всегда поёт только о любви). А любовь в этом государстве была уделом простых людей – может быть, потому, что они были бедны, и им никогда не приходилось покупать любовь.

И раз, услышав жужжание машинки для стрижки купонов и, может быть, даже заметив золотого клопа, курившего на дворцовом балконе сигару за сигарой, Шандор написал свою «Балладу о звуке».

Был апрель, и звуки в чистом воздухе рождались сами собой.

Баллада была полна любви и гнева. Её с трудом дочитывали до конца – глаза загорались так, что вспыхивала бумага с переписанными от руки строчками.

А вечером разразилась первая весенняя гроза. Она дошла до площади и встала перед дворцом премьер-министра, глухо гремя и поблёскивая медными застёжками молний.

По тёмной лестнице премьер-министр в страхе взбежал в верхние покои, где на роскошной софе золотой клоп попивал коньяк. «Что мне делать?!» – вскричал бедный властитель. Глаза паразита блеснули. «Делать надо было раньше», – ответил он. «Но ведь не поздно ещё устроить всеобщее счастье, царство Божие на земле, – пролепетал премьер, – ведь у меня в запасе ещё одно желание!» «Это твоё сокровенное желание?» –  спросил клоп. Премьер-министр молчал.

«Видишь, – сказал клоп, – твоя душа неспособна пожелать такого, а заставить тебя пожелать не в моих силах. Значит, это невыполнимо». «Тогда уничтожь это», – премьер дрожащей рукой показал за окно. «Что? – спросил клоп, подходя к балкону. – Назови конкретно. Можно истребить вождей, армию, толпу. Но людскую любовь и гнев людской нельзя уничтожить. Это значило бы вообще уничтожить людей». «Так уничтожь их!» – в беспамятстве воскликнул премьер-министр. Клоп задумался. «Я бы мог это сделать, – сказал он, – но ведь и ты человек. Кто же тогда меня будет кормить и содержать?»

Премьер-министр опустился на стул. «Я ведь никому не хотел зла, в чём же я виноват? – прошептал он. – Сейчас они войдут, и я исчезну; но я не хочу исчезать бесследно!» «Будем считать это последним желанием? – спросил клоп, не оборачиваясь. – Отлично». Он сделал жест рукой.

В этот момент балконная дверь отворилась, и в комнату шагнул некий Белк, в прошлом аптекарь, ныне мелкий жулик и спекулянт. Воспользовавшись грозой, он хотел кое-чем поживиться во дворце.

И это ему удалось.

Не знаю подробностей, но на следующее утро президент Белк вышел на дворцовый балкон, довольно обозревая своё небольшое государство, где не было больше ни бедных, ни богатых, а были одни только послушные люди, которые никогда ни над чем не задумывались. Поэтов среди них не было.

А у президента в запасе было ещё два желания.

Кстати, в дворцовой галерее в тот день появилась новая статуя, в натуральную величину изображающая бывшего премьер-министра. С величавым выражением на лице статуя замыкает длинный ряд королей и президентов; все они очень живо изваяны в полный рост.

В галерее ещё много свободного места.

Виктор Фет

28 июля 1973 

Карасук, Новосибирская область

Примечания

Сказка была «опубликована» в стенной газете «Кентавр» факультета естественных наук Новосибирского Государственного университета (где обучался тогда 18-летний автор) осенью 1973 года. «Публикация» вызвала критику партийных органов, и газета была снята.

Сказка, несомненно, отражает в известной степени наивные политические взгляды автора начала 70-х годов. Тем не менее, текст приводится без каких-либо изменений. 

Корни стиля и сюжета сказки, несомненно, лежат в творчестве любимых автором с детства Евгения Шварца, Гауфа и Гофмана, а также Фридриха Дюрренматта. Друзья автора в 70-е гг. указывали также на непосредственный гибрид-парафраз в ней двух центральных образов из популярных тогда романов братьев Стругацких – Клопа Говоруна («Сказка о тройке») и Золотого Шара («Пикник на обочине»).

Иллюстрации:

кадры из фильма Марка Захарова «Убить дракона» (1988),

снятого по мотивам пьесы Евгения Шварца «Дракон»

© Виктор Фет, 1973–2012.

© «45-я параллель», 2012.