Колесо жизни
Крутится жизни-бытья колесо
ночью и днём, даже если задремлешь.
Шар земной крутится, звёздный песок,
крутится всё, чему в мире ты внемлешь.
Крутится трудолюбивый народ,
кто побогаче, и тот, кто с долгами,
тот, кто счастливый, и тот, кто забот
не избывает, умывшись слезами.
Годы, как вёрсты. И жизнь, словно путь:
не угадаешь, как долго продлится.
Время идёт, колесо как-нибудь
бьёт колею и летит, словно птица.
След колеса, если ровен и прям,
наших детей приведёт сразу к счастью.
Но, может, в жизни другим колеям
следовать стоит, хотя бы отчасти
и не искать в жизни лёгких путей:
лёгкое – значит, пустое, удача –
птица пугливая, что без затей
вырвется в небо, судьбу околпачив.
Только трудом, сквозь солёнейший пот,
тяжесть дороги даст долгие годы.
В детях и внуках продолжится род.
Длятся дороги, кружатся восходы.
* * *
Заморских диковин кому-то не хватит
для полного счастья. А вот для меня
важнее нет леса спокойных объятий
да шири озёрной на все времена.
Была бы всегда сладкозвучна кукушка,
да хлеб на столе, и стояла бы соль,
и был бы родной человек в комнатушке,
чтоб смог разделить пополам мою боль.
Чтоб только топор понимал, сколько муки
он может извлечь из елового дня.
Мне слышать бы дятла задорные звуки
да видеть в лососе сиянье огня.
Не надо диковин. Поверьте, не надо.
Я видеть хочу, что реки берега
чисты, как и прежде, что озера пряди,
как некогда, радуги красит дуга;
что мамы любовь согревает нас вечно,
что всё людям в радость: и отдых, и труд.
Лишь было бы небо спокойно и млечно,
как счастие, что для других берегут.
Я вынесу всё, что судьба предназначит.
С родного колодца вода – молоко.
И кто любит родину – смотрит иначе
на многие вещи и дышит легко.
* * *
И вновь черёмуховый цвет,
и напролёт все ночи – белы,
и северный негромкий свет
дома качает в колыбели;
и деревенька сладко спит,
и дух черёмуховый льётся
и ничего не остаётся,
как полной грудью воздух пить.
И вновь черёмуха в цвету –
седеет, как седеют люди,
и бьёт листвою высоту
и аромат её повсюду.
И я с кукушкою года
считаю. Пусть она обманет.
И так черёмуха дурманит,
что всё иное – ерунда.
Пусть я состарился почти,
но кровь моя не охладела –
лишь стал спокойней. Обрести
мои года успели зрелость.
И я, отбросив суету,
вернулся к отчему порогу,
где невесомо тянет к логу
черёмуха свою фату.
И мнится мне, что где-то тут
я встречу юность непременно…
Но ожидания солгут:
возврата нет годам весенним.
Кукушка счёт ведёт годам,
черёмуха снежит на землю,
и я кукушке молча внемлю,
и вьюга льнет к моим ногам…
Два сна
По ночному небосклону
сонно катится луна.
Малый Сон везёт козлёнок,
оседлал Большой – коня.
К дому сны идут спокойно.
Малый Сон для тех, кто тих.
Если кто был день разбойник,
то Большой придёт для них.
Зимний Сон скользит на лыжах,
Летний – топает пешком,
забирается под крышу,
в колыбельку, в каждый дом.
К изголовью котик ляжет,
будет сказку бормотать.
Мама с котиком на страже –
будут буку прогонять.
Сон, что солнце, для ребёнка:
ты растёшь в его руках.
Плохо, если дню вдогонку
ты забыл о детских снах.
Осень
Доброе лето совсем износилось.
Листья с деревьев срываются прочь.
Пёстрый ковёр этот отдан на милость
ливню, что мнёт его день и всю ночь.
Вечером в сумерках слышно, что свадьбы
волчьи гуляют до самых ворот.
Ветер сильнее волков по усадьбе
воет и как же он широкорот!
День, как медведь обленившийся, в танце
древней старухой идёт за порог.
Если его растянуть, то на пяльцы
даже не хватит. А леса исток
с поля меняет на лисью окраску,
мехом линяет… И в женских руках
ниток клубок уменьшается в вязке
варежек тёплых, и осень – в дверях.
* * *
Промелькнули молодые годы –
беззаботно молодость прошла.
Волосы, что чёрны были сроду,
серебром осыпало сполна.
Мало ль было в жизни той веселья?
Мало ль было непогожих дней?
Ни на что не глядя, всё же пел я
и юлой крутился веселей.
Ветер пригибал к земле, но всё же,
как и раньше, с песней я живу.
Так же песней жизнь свою тревожу,
так же неба славлю синеву.
Видишь, старость открывает двери.
Я истёрся, словно медный грош.
Но в цене себя держу и верю,
что желаний не угаснет дрожь.
Тоска
Осенний ветер обрывает листья,
разносит их и кружит надо мной.
Удача что? Порой – из дома письма,
порой гроза над бедной головой.
Тоска, как обруч, обвивает душу,
да так, что не порвать, не разломить.
Земля чужая – это просто суша.
Кто здесь меня сумеет полюбить?
Кому какое дело до печали –
растёт она или идёт на спад?
Лишь мамы руки, что меня качали,
тоску затушат в этот листопад.
Предзимье
Ржавеют листья, опадают оземь.
Берёзе голой холодно. Темно.
Сорока чёрно-белая на осень
ругается, и дождь стучит в окно.
Витает дух заквашенной капусты.
Горят в лежанке и трещат дрова.
Стоит в углу козлёнком прялка тускло,
расставив ноги тонкие едва.
Хозяин засыпает, клюнув носом.
Тепло от печи наполняет дом.
Всё ближе холода. Предзимье. Осень.
И скоро снег всё выбелит кругом.
* * *
Плывёт горбушкой в ламбушке луна,
похожая на рыбу, а избушка,
состарившись за век, стоит одна
на кромке света у лесной опушки.
Спит дом карельский безмятежным сном
под крышею уже совсем замшелой.
И небо звёздным черпает ковшом
из ламбу воду, задевая ели.
Как невесомый селезень, плывёт
по ламбе лодка, и вода струится,
и слышно, как качает небосвод
осенний волчий вой, и кобылица
пугливая ушами ночь прядёт
на берегу высоком, и овина
пятно темнеет, и плывёт вперёд
моя лодчонка. Время воедино
связалось, и почудилось на миг,
когда телег колёса заскрипели,
мне воплениц рыдания и крик
среди уснувших звёзд в лесной купели.
* * *
Жадной лапой осень обобрала рощу:
унесла наряды, спрятала средь туч.
Я в свинцовом небе их искал на ощупь,
только дождь развеял листья среди круч.
Дождь косой изгадил двор когда-то чистый,
вереницей тучи убегают прочь.
Ветер под стрехою оторвал, как листик,
доску и колотит так, что мне невмочь.
Ест огонь поленья с треском. У лежанки
кот лежит нахально. Ветер над землёй
отбивает глухо деревом морзянку…
Шла б ты, осень, к лешим тропкою лесной…
Снег
Снег пушистый бел, как вата,
и следов никак не спрятать.
Почему же, снег сгребая,
вижу я невесту мая?
Почему же вспомнил ту
я черёмуху в цвету?
Я лишь раз её коснулся
и чуток умом рехнулся.
За окном метут метели.
Снег… Бессонница в постели
и черёмуха в цвету
сквозь ночную слепоту.
Зимнее утро
Утренний морозец. Зарево – в полнеба.
Полыхает пурпур, обжигает снег.
Снежные тропинки да сугроба гребень,
и избушек ладных слюдяной разбег.
А вчера под вечер просевала вьюга
снег, и в рог пастуший ветер задувал,
и теперь морозец кружит по округе,
щиплет нос и уши, всех защекотал.
В мягкий снег просели смазанные лыжи
и черёмух шубки белые кружат.
Кто летит лыжнёю, тот всегда услышит
свист и пенье ветра, что вокруг звенят.
Розовое утро. Воробьи хлопочут
в скирдах – то-то радость… И уже следы
люди проложили золотом цепочек,
от домов к колодцу, чтоб набрать воды.
Зима
Словно пух, снежок ложится
покрывалом белым-белым,
улетают в лето птицы,
мы становимся беднее.
Где их пенье, лес зелёный?
И куда всё подевалось…
На широком белом склоне
ель со снегом обвенчалась.
Ты скупа, зима, на краски
и весёлые наряды.
Но зимой приходит сказка –
Новый Год – и как мы рады,
что уже не монотонны
дни, и чарку пьём в согласье,
и так верим оснежённым
предсказаниям о счастье…
* * *
Счастливые минули наши дни.
Я знаю, ты меня не любишь боле.
Былое – помню, ты его храни
и счастлив будь, моей не зная боли.
Берёзе не уйти от жадных рук,
и гибнут ветви, сорванные грубо.
Счастливая любовь проходит вдруг,
когда в неё мешается безлюбье.
Обидно быть покинутой тобой,
но там, где тонко, там и рвётся пряжа:
поверил ты напраслине слепой,
и ранит слов несправедливых тяжесть.
Пройдут, быть может, долгие года,
при встрече ты меня проводишь взглядом,
как первую любовь, что навсегда
с тобой осталась, мой любимый, рядом.
* * *
Если бы я знала, что придёшь ко мне ты,
я б навстречу мчалась, чтоб тебя обнять.
Отмахала б вёрсты, оседлала б ветер…
Если бы я знала, что придёшь опять…
Если бы я знала, по какой тропинке
ты летишь навстречу сердцу моему,
я б на той тропинке – ни одной пылинки –
вымела бы чисто, как в своём дому.
Если бы я знала, что придёшь ко мне ты,
высушила б росы тёплою рукой
и тебе дорожку залила бы светом,
янтарями солнца, а не злой луной.
Если б только знала, что придёшь ко мне ты…
Случайно
Я в этот день случайно шёл по полю.
Случайный ветер шелестел в траве.
Ты шла навстречу в светлом ореоле
случайно, улыбаясь робко мне.
Ты покраснела, словно бы от стыни,
а по подолу каплями огня
катилась клюква, и себя отныне
я потерял случайно среди дня.
Не знаю, что со мной приключилось:
остолбенело пугалом стоял,
глядел на диво, сердце быстро билось,
и день, как клюква, был случайно ал.
Жужжал комар случайный между нами,
а ты случайно улыбнулась мне
своими васильковыми глазами,
и день дрожал меж нами в синеве.
Случайно вспомнил я былые встречи,
тебя случайно милою назвал.
Случайный день сменил случайный вечер.
Цветы случайно я тебе отдал.
И достоверно знаю, что случайно
ты обернулась, уходя домой.
Закат звенел над головой венчально
в тот день, когда я встретился с тобой.
Весна
Слаб утренник, и немощен мороз,
и ты не прыток – силы на исходе.
Среди вздохнувших теплотой берёз
я радуюсь весенней непогоде.
Портянки туч – дырявое тряпьё –
куда летите и чего спешите?
За снежной лавой? Так весна её
обогнала, и берега расшиты
сияющим руном: барашки ив
дрожат над полноводною рекою,
весенняя черёмуха, ожив,
ластится к пашне белой головою.
Весна пришла и принесла дары:
тепло для старых и любовь для юных.
Мне не уснуть до утренней поры
весенней ночью, собирая руны.
* * *
Деревенька к лету –
нежная девица.
Краше нет к расцвету
избяного ситца.
Пусть тоска шныряет
целый год без толку.
Птицы засверкают,
заиграют шёлком.
Улетят тревоги
среди леса звона.
К милой бью дорогу –
крылья режут кроны.
Откукует птица
счёт в лесу деревьям.
До утра кружится
под гармонь деревня.
Последнее стихотворение
Простите все, пред кем я был в долгу.
Земная жизнь моя идёт к закату.
Уже стоит на тонком берегу
моя долбёнка, мягкая, как вата.
Белее снега саван в ней лежит.
Легко жилище новое. Как полно
жизнь прожита! как в воздухе дрожит
тягучий запах этой лодки смольной!
Жалею, что немногое успел.
Добра большого никому не сделал.
Всё от того, что было много дел
здесь, на земле, у старого карела.
Могильный крест, прошу, не рушьте мне.
Простите все невольные ошибки.
Я честно жил карелом на земле.
И вот плыву в своей последней зыбке.
Перевёл с карельского Георгий Чернобровкин
© Владимир Брендоев, 1980-1990.
© 45-я параллель, 2014.